– Там нечего рассказывать, – говорит он коротко, – я никогда ей не пишу.
– Так, – говорит она. – Ну, тогда…
Снова тишина.
Они не могут сдвинуться с мертвой точки, поэтому снова выходят на балкон. Во дворе почти стемнело, и город затих. Вдалеке слышны гудки автомобилей.
Он задумывается:
– Стрижка стоит пфеннигов восемьдесят.
– О, перестань, – просит она. – Если другие могут так жить, то и у нас получится. Все будет в порядке.
– Послушай внимательно, Ягненочек, – говорит он. – Я не хочу выдавать тебе деньги на домашние расходы. В начале месяца мы будем складывать все деньги в одну общую копилку, и каждый будет брать из нее столько, сколько нужно.
– Хорошо, – говорит она. – У меня даже есть для этого симпатичная копилка, из керамики, синего цвета. Я тебе ее покажу. А потом мы будем ужасно экономными. Может быть, я даже научусь гладить рубашки.
– Пятипфенниговые сигареты тоже ерунда, – говорит он. – Есть вполне приличные за три.
– О боже, мальчик мой, – вскрикивает Ягненок, – мы совершенно забыли про Малыша! Он ведь тоже стоит денег!
Пиннеберг размышляет:
– И во сколько же обойдется такой маленький ребенок? Есть, конечно, пособие для рожавших и пособие по уходу за ребенком, и налогов мы тоже будем платить меньше… Мне всегда казалось, что первые годы ребенок вообще ничего не стоит.
– Я не знаю, – говорит она с сомнением.
В дверях появляется белая фигура.
– Вы не хотите наконец-то лечь спать? – спрашивает фрау Мюршель. – Вы можете поспать еще три часа.
– Да, мама, – говорит Ягненок.
– Постель расстелена, – говорит старуха. – Я сегодня посплю с отцом. Карл ночевать не придет. Возьми его с собой, своего… – дверь захлопывается, и остается неясным, кого именно…
– Но мне действительно не хотелось бы… – говорит Пиннеберг несколько обиженно. – У твоих родителей не очень-то приятно…
– О боже, мальчик мой, – смеется она. – Кажется, Карл прав, ты буржуй…
– Ни капли! – протестует он. – Если это не помешает твоим родителям. – Он снова колеблется. – И если доктор Сезам ошибся… У меня с собой ничего нет.
– Тогда пойдем присядем на кухне, – предлагает она. – У меня уже все тело ломит.
– Хорошо-хорошо, Ягненочек, идем, – говорит он с раскаянием.
– Но зачем, если ты не хочешь?
– Я баран, Ягненочек! Просто баран!
– Ну вот, – говорит она. – Значит, мы подходим друг другу.