Воздух был непривычно густым, насыщенным чужими запахами, но при этом удивительно свежим и пригодным для дыхания, словно кто-то предусмотрительно наполнил его чистым природным кислородом. Запах цветов, которых Макс никогда прежде не встречал, висел в воздухе – сладковатый, немного пряный, с нотками металла и… чего-то вроде ванили. Он кашлянул, пытаясь прочистить горло, и почувствовал незнакомые ощущения в лёгких.
Рядом с ним, наполовину погруженный в те же мягкие розовые волокна, лежал КИ-12. Его обычно сияющий корпус был тусклым, покрытым странной розовой пыльцой, напоминающей цветочную, но при этом блестевшей, как драгоценные камни. Один из дисплеев мерцал, словно старая лампочка, а выдвижные лапки были скрючены в неестественных углах.
– КИ-12? – прохрипел Макс, с трудом выдавливая слова. – Киш, ты как?
Робот тихо застонал, из его динамика раздался треск, а затем писклявый, искажённый голос:
– Системы… повреждены. Функциональность 43,7 %. Основные протоколы… загружаются. Макс… вероятность погибнуть после… несанкционированной посадки… составляет… 99,99 %. Поздравляю. Вы попали в оставшийся 0,01 %.
– То есть мы живы? – Макс попытался улыбнуться, но уголки губ лишь слабо дёрнулись.
– С вероятностью 99,99 %. Однако статус корабля… катастрофический.
– Где мы?
КИ-12 выдал серию странных щелчков и свистящих звуков, его дисплеи хаотично замигали, пытаясь обработать информацию.
– Неизвестная планета. Атмосфера пригодна для дыхания. Температура… 28 градусов Цельсия. Гравитация… 0,98 от Земной. Два солнца… один золотой карлик, другой… багровый гигант. Местная флора… не классифицирована.
– Значит, мы где-то… очень, очень далеко от дома, – пробормотал Макс, окончательно осознав все масштабы катастрофы. Он огляделся.
Вокруг них простирался бесконечный розовый лес. Не просто один или два розовых дерева, а целый океан такого цвета: деревья с переплетёнными, светящимися стволами, чья кора напоминала отполированный мрамор с прожилками света, и кроны, состоящие из каскадов перламутровых, словно сотканных из света, листьев, колыхались в легком, неземном бризе. Под деревьями – тот самый мягкий, упругий розовый мох, который их так удачно поймал. Вдалеке, сквозь мерцающую листву, виднелись серебристые реки, мерцающие, как ртуть, будто тысячи блестящих лент, извивались между деревьями, отражая необычные цвета неба. И ещё дальше, на горизонте, возвышались кристаллические горы, чьи пики, словно грани огромных самоцветов, переливались в свете двух солнц всеми оттенками фиолетового, синего и зелёного. Это был мир, вырванный прямо из сказки Зои, одновременно прекрасный и тревожный.