Крупнейший лумик, тот, что показывал им образы, издал пронзительный, почти душераздирающий звон, похожий на сигнал тревоги, который заставил вздрогнуть. Его сияние вспыхнуло с новой силой, словно он пытался отпугнуть приближающуюся угрозу, но, казалось, лишь привлек внимание Теней.
«Бегите! – пронзил сознание Макса его голос. – Они… пожирают… свет… и… мысль. Они… не должны… добраться… до… вас!»
Тени ускорили движение. Они приближались к детям, обтекая их со всех сторон, и Макс почувствовал, как воздух вокруг него становится ледяным. Пальцы Яна на коммуникаторе дрожали. Лина прижала к себе Блинчика, дрожа. Зоя, до этого такая восторженная, вжалась в розовый мох, её глаза были широко раскрыты от чистого ужаса.
– Что нам делать?! – закричал Ян, его голос был полон отчаяния. – Мой коммуникатор не работает!
– Статистическая вероятность выживания при прямом контакте с этой формой энергетической сущности составляет 0,001 %! – заголосил КИ-12, его голос превратился в искажённые помехи. – Рекомендую… отступать!
Но отступать было некуда. Тени окружили их, образуя невидимый, но ощутимый барьер. Они поднялись над землёй, образуя своего рода купол, и начали медленно, словно хищное растение, сжимать кольцо вокруг детей. Внутри этого купола из тьмы стало абсолютно темно, лишь едва заметное свечение лумиков давало слабую надежду.
В этот критический момент главный лумик, тот, что был самым крупным и синим, сделал то, что потрясло Макса до глубины души. Он издал ещё более пронзительный, нарастающий звон, похожий на крик, который достиг предела своей громкости. Его синее свечение вспыхнуло, ослепляя, словно сверхновая звезда, рождающаяся прямо перед ними. Свет был настолько ярким, настолько чистым, что Макс почувствовал, как жгучая боль охватывает его глаза, даже сквозь плотные линзы очков. Он закрыл глаза, но сквозь веки видел эту чистую, сияющую вспышку.
Тень, которая была ближе всего к лумику, мгновенно отпрянула, но затем, словно привлечённая силой света, набросилась на него. Лумик, без малейшего колебания, рванулся навстречу. Он не пытался убежать, не пытался увернуться. Он, казалось, принял свою судьбу. Он пульсировал, сжимаясь, а затем внезапно расширился, выпустив волну синего, ослепительного света, которая поглотила его самого.