Да, где-то громыхала незримая война, но это было очень и очень далеко – словно в дремотном тумане. А с папой у меня так и не получилось вдоволь пообщаться. Я родилась 5 августа 1939 года, а уже через 4 месяца 30 ноября началась финская война. Она и длилась-то всего 105 дней, но этого хватило, чтобы унести жизни более 150 000 солдат и офицеров. А сколько было раненных, контуженных и обмороженных! В число этих «счастливцев» попала и мой папа. Наверное, ему и впрямь повезло. Он вернулся с финского фронта живой, не убив ни одного финна, награжденный вместо медалей и орденов – первой группой инвалидности. Но и с этой группой он работал в деревне, поскольку дел было невпроворот – особенно по весне. Тракторов мы даже не видели, а потому пахали точно так же, как делали это наши предки сто и двести лет назад: запрягали лошадь, и один человек вел ее в поводу, второй брел сзади, всем весом наваливаясь на плуг. Потом землю боронили, вручную высеивали зерно. Плюс – сажали картошку, капусту, морковь, свеклу… Словом, каждый мужчина был на вес золота. Отлеживаться на печи не получалось. И все же короткий срок папа жил дома, и мы были полной семьей!
Только вот долго это не продлилось. С началом германской оккупации I группу инвалидности у папы легко и просто исправили на II, после чего мобилизовали в трудовую армию, отправив в далекий Свердловск. Мы снова остались одни. Хотя не совсем одни; вскоре на свет появился маленький братишка Анатолий. Отныне сестра Нина училась в школе и хозяйничала по дому, мама же уходила на работу задолго до нашего пробуждения с братом. Видели ее мы только поздно вечером перед сном. Крохотный Анатолий был целиком на мне. А это та еще работенка! Он часто плакал, хотел есть, и мне приходилось выдумывать десятки хитростей, чтобы его успокоить. Возвращалась из школы сестра Нина, и ей тоже находилось дело. При тусклом свете убегающего дня Нина быстро делала уроки, потом прибиралась по дому, рубила и пилила дрова, затапливала печь, таскала с речки воду. Когда братик Толя вел себя спокойно, я также включалась в это коловращение. День поглощали сумерки, Нина зажигала керосиновую лампу. Электричества в деревне не было, но и лучин мы уже не жгли. Какой-никакой, а прогресс! И вот, во всем этом круговороте больших и маленьких дел, оказывается, я не знала о самом главном! О том, что страна денно и нощно вела жутчайшую войну…