И все же в дремучих Маугли мы не превратились. Возможно, потому, что самые первые годы росли с любящими нас людьми. Ведь это так много, когда есть даже краткие минуты встреч и свиданий с родителями! Позднее я перечитала множество авторов, делящихся теми же чувствами – Толстого, Чехова, Шукшина, Крапивина… В письме к матери будущий Великий князь малолетний Николай Михайлович Романов пишет, как горько плакал в огромном дворце (!), ожидая материнского возвращения, как проникал в ее кабинет и, запершись, одну за другой целовал все ее любимые вещи. Это не просто детские чувства, это нечто магическое и всесильное. Возможно, любовь родителей и есть та волшебная энергия, помогающая превращаться из Маугли в Человека. И не просто в человека, а Человека мыслящего и Человека сопереживающего.
Кто знает, вероятно, обратные примеры объясняются тем же обстоятельством. Как известно, Иван Грозный, Петр I, Павел I, Николай I, Александр II – все тиранили собственных детей. Разумеется, с лихвой доставалось и обычным верноподданным. В итоге вся наша история – это сплошные протесты и бунты. Какие уж там – любовь с эмпатией…
Глава 4. Разве была война?
Хорошо помню тот солнечный день – громкий топот копыт, и конь, несущийся по дороге. Возле каждого дома всадник притормаживает скакуна и срывающимся голосом кричит одно и то же:
– Войне конец! Победа!
Это мой родной дядя Коля. Совсем недавно он вернулся с фронта после тяжелой контузии. В деревеньке нет ни радио, ни электричества, ни водопровода, ни колодцев. Нет и больницы. Один-единственный телефон имеется только у председателя колхоза. От него мы и узнаем все новости.
Взволнованная и мало что понимающая, я поспешила в дом.
– Мама, а разве была война?
Теперь кажется странным и необъяснимым, но в 6 лет я действительно понятия не имела, что такое война. Сто раз слышала про фронт, про воевавших там отцов, про ранения и бомбежки, но вот в голове что-то никак не стыковалось, не хватало какого-то важного кирпичика. Может, от того, что я была девочкой, а может, некогда была спокойно подумать, поговорить с вечно занятыми взрослыми. Так и оставалась дремучей дикаркой. И не я одна. С подругами мы тоже о войне не говорили. Мы о ней попросту не знали! Может, таким образом взрослые нас оберегали?.. Во всяком случае, слова и реалии никак не увязывались воедино.