В зиму 1930 на 1931 год я закончил четвёртый класс. Учёба мне давалась легко, и мои родители очень хотели, чтобы я учился дальше. Но где учиться? В районе тогда было только две семилетние школы: в Архаре железнодорожная, куда принимали только детей железнодорожников, и в Аркадие-Семёновке10 – ШКМ (школа крестьянской молодёжи), в которую трудно было попасть из-за наплыва учеников со всего района. Но всё-таки ШКМ – это школа для деревенских ребят, и в одно прекрасное время нас небольшая группа из четырёх человек отправились на поиски Аркадьевки, в которой никто из нас ещё ни разу не был. Мы шли до Архары по линии железной дороги, была она тогда ещё одноколейная, а из Архары – по хорошо накатанной просёлочной дороге, по которой идти босиком было намного лучше, чем по шпалам.
Аркадие-Семёновка (теперь она Аркадьевка) не была похожа на нашу Ново-Алексеевку. Село это было старинное, основанное ещё во времена освоения здешних земель амурским казачеством, поэтому и стояли вдоль улицы добротные дома с резными наличниками на окнах под железными крышами из гофрированных оцинкованных листов и, чего не было даже в Архаре, в центре села возвышалась церковь.
ШКМ найти было не трудно: она была тут же, напротив церкви. К нам вышел кто-то из учителей и, узнав, зачем мы пришли, сказал, что мы опоздали, школа уже набрала учеников, даже больше, чем нужно, и посоветовал моим друзьям, которые все были старше меня, приходить в будущем году и не опаздывать. «А тебе ещё надо подрасти, и тогда тоже приходи годика через два и тоже не опаздывай», – сказал он, обращаясь ко мне.
Может, кто-то подумает, что я ошибся, написав «школа крестьянской молодёжи». Здесь ошибки нет. Школами колхозной молодёжи стали называться ШКМ в период сплошной коллективизации, и этим подчёркивалось то, что закостенелым единоличникам в этих школах места нет.
Дома, узнав о моей неудаче, отец сказал: «Ну, ничего, не горюй. Походи в эту зиму ещё раз в четвёртый класс, чтобы ничего не забыл, а на будущий год я сам повезу тебя в ШКМ». Так я ходил вторую зиму в 4-ый класс, и Владимир Иванович сделал меня вроде как своим помощником. По его поручению я помогал одноклассникам решать примеры и задачи, писать затруднительные слова, разучивать стихотворения. Нередко, объясняя новый материал и видя, что он не совсем понятен, Владимир Иванович говорил: «Ну-ка, разъясни им ты своими словами». Я «разъяснял», и ребята в самом деле начинали понимать. «Да, – говорил Владимир Иванович, – тебе надо учиться и быть учителем, у тебя есть способности». А я и сам мечтал стать учителем.