Он отдал им первый приказ.
– Найдите эти храмы! Найдите эти гнезда заразы! И принесите их сюда!
Через час ему принесли первые книги, найденные в разграбленной районной библиотеке. Иона взял в руки одну из них. По иронии судьбы, это был тот самый учебник по социологии. Он открыл его, с отвращением посмотрел на ровные строки и швырнул на землю.
– Огонь! – проревел он. – Очистите землю огнем! Память – это болезнь! А мы – лекарство!
В небо взметнулся первый костер из книг. Страницы корчились в огне, буквы чернели и исчезали. Толпа смотрела на это, и их лица выражали экстатическое освобождение. Они не просто жгли бумагу. Они сжигали свое ничтожное прошлое, свою боль, свою вину.
Иона видел это. Он понимал инстинктом великого демагога, что им нужно не только разрушение, но и созидание. Созидание новой веры.
– Каждая сгоревшая страница – это прощенный грех! – прокричал он, воздев руки к небу, черному от дыма. – Каждая обратившаяся в пепел буква – это разорванные цепи! Мы не разрушаем! Мы очищаем! Мы проводим великий ритуал сожжения скверны!
Он схватил горящую головню и начертил на земле перед костром простой символ – перечеркнутое ухо.
– Это наш знак! Знак Великой Тишины! Знак того, что мы больше не будем слушать лживые голоса прошлого! Отныне вы не безликая толпа! Вы – Очистители! И это – наше первое священнодействие!
Люди в экстазе подхватили его крик. Они повторяли новое слово – «Очистители» – как молитву. Они срывали с себя старые идентификационные браслеты и бросали их в огонь. Хаос обрел не просто идеологию. Он обрел ритуал, символ и имя. Родилась новая, страшная церковь.
Хаос обрел идеологию. Голод и насилие обрели высшую цель. Началась священная война против памяти. И ее первый, самый яростный огонь уже пожирал слова.
Первая зима после Отключения стала великим фильтром. Она убивала не столько холодом, сколько отчаянием. Города, лишенные центрального отопления и энергоснабжения, превратились в ледяные гробницы. Миллионы умерли молча, в своих квартирах, так и не поняв, что произошло. Выживали не сильнейшие и не умнейшие. Выживали самые упрямые.
Элиас Вэнс провел эту зиму в движении. Он спускался из своей башни, как Данте в ад, этаж за этажом. Он видел следы внезапно оборвавшихся жизней, сцены борьбы и тихого угасания. Он научился быть тенью. Научился взламывать не коды, а замки. Научился отличать звук шагов мародера от шагов голодного беженца. Его целью была Британская библиотека. Маяк в ледяной пустыне. Он добрался до нее весной, истощенный, обмороженный, но с рюкзаком, набитым не консервами, а самыми ценными книгами, что он смог унести. Он не был первым. Внутри, в огромном читальном зале, тускло освещенном костром, разведенным в металлическом мусорном баке, сидело несколько таких же призраков. Они не говорили. Они читали. Это были первые Архивариусы.