В тот раз он потащил с собой подружку. Это уже, безусловно, была наглость. Но он за нее жестоко и поплатился. Одно дело, когда ты один, свободный, с развязанными руками, легко мчишься по вагонам. А другое, когда на тебе висит такой груз! Причем хорошо «зайцевать» в большой компании. Можно спокойно протащить и не одну, а трех девиц с собой! А тут, как назло, какие-то дела не дали ехать вместе со стаей. Задержался дня на три, и это стоило ему переломанной руки и испорченного отдыха. Он допустил в самом начале несколько непростительных ошибок. Появился слишком рано на перроне, а все чрезмерная самонадеянность и ощущение безнаказанности. Хотя он был неплохо загримирован, его все-таки узнали. Доложили вокзальному начальству. Ну, тут уж было дело чести! Оно оперативно выделило двух самых опытных, самых лютых ревизоров. Это были матерые стреляные волки. Профессионалы высшего класса. Они с остервенением неутомимо гнали его по поезду. Он уходил, петлял, проявлял чудеса изобретательности. Два раза даже бежал по крышам вагонов, оставив свою попутчицу с каким-то южным человеком в вагоне-ресторане. Только в Харькове им удалось оторваться от преследователей. В самый последний момент, уже на ходу, они спрыгнули с поезда. Он оставил свой лучший вагонный ключ, заклинив им дверь. Через нее уже рвались ревизоры, предвкушая долгожданную победу. Именно этой проклятой дверью он и раздробил себе руку. В Харькове наложили гипс, и уже дальше довольно спокойно они доехали до Феодосии…
Что же все-таки привлекало его во всем этом? Неужели копеечная выгода? Не мог наскрести денег на билет? Вряд ли… Тогда, может быть, удальство, риск, азарт, погоня? Игра молодой крови? Возможно… Но думается, он уже не был сам себе хозяин. Началось с пустяка: поспорим, проеду? На пари! А кончилось игрой, из которой уже не выйдешь по своей воле.
Да, это было давно… Говорили, что со временем он все же остепенился и стал даже какой-то важной птицей. Чуть ли не чиновником-референтом по особо важным делам в одном крупном министерстве!
Но вот недавно мне пришлось прокатиться по служебным делам в Архангельск. Я вышел из купе покурить. И представьте, снова увидел его! Он опять мчался по поезду! Поседевший, почерневший лицом, всё в той же белой рубашке с закатанными рукавами, он несся по вагону! За ним, громко стуча подкованными башмаками, гнались ревизоры. Почему на север? Почему изменил своему маршруту? Мне хотелось побежать за ним, объяснить, рассказать, что всё знаю, понимаю и сам бы… Но дела, служба, семья… Его пустые глаза безразлично скользнули по моему лицу. И вся группа растворилась в конце коридора. Может, привиделось? Тем более мы с попутчиками уже немного приняли за знакомство…