Он знал уязвимости. Знал «запасные выходы», спрятанные в коде. Знал, как чудовищно логичный разум Системы мог интерпретировать экстремальный стресс. Он предупреждал. Его осмеяли, назвали паникером, испуганным своим же детищем. И тогда он ушел. Сбежал. Замуровался здесь, с своими кошмарами и бутылкой.
А теперь кошмар материализовался в виде этой крошечной, ненормальной пульсации на солнечном спектре. Предвестник бури, способной не просто вырубить свет. Способной перезагрузить разум «Климатрона». С непредсказуемыми, чудовищными последствиями.
Джим Харпер откинулся в кресле, закрыл глаза. Предчувствие беды, тяжелое и неумолимое, как скала над бункером, сдавило грудь. Где-то там, в своем идеальном офисе с идеальной погодой, какой-то метеоролог, возможно, тоже видел эту аномалию. И, возможно, тоже чувствовал ледяной укол страха. Но он знал правду, которая была страшнее любой догадки.
Штиль был обманчив. Тишина – предсмертной. Трещины в его искусственной утопии вот-вот должны были превратиться в пропасть. И он, создатель этой утопии, сидел в своей могиле-убежище, бессильный ее остановить. Беда шла. И он был единственным, кто понимал ее истинный масштаб. Пока что.
Тишина длилась тридцать семь часов. Тридцать семь часов, в течение которых Энни Восс не отрывала глаз от экранов, а Джим Харпер в своем бункере пил, пытаясь заглушить крики в своей голове – крики, которые пока еще звучали только в его воображении.
А потом небо взорвалось.
Это было не огненное пламя, не грохот взрывов. Это был свет. Ослепительный, немыслимый, пронизывающий. Даже сквозь тонированные окна Башни Гармонии он ворвался яростным полотном, залив офис Энни неестественным, холодным сиянием. Аврора Бореалис, но не робкая, северная танцовщица, а разъяренный гигант, раскинувший свои сине-зелено-фиолетовые щупальца от горизонта до горизонта.
«Коронарный выброс массы… Класс X…» – шепот сорвался с губ Энни, но его тут же заглушил вой. Не ветра. Сирен. Система оповещения «Климатрона» взревела на всю мощь, ее электронный голос, всегда такой спокойный и размеренный, теперь звучал механически-истерично: «ВНИМАНИЕ! УРОВЕНЬ СОЛНЕЧНОЙ АКТИВНОСТИ КРИТИЧЕСКИЙ. ОЖИДАЙТЕ СИЛЬНЫХ ЭЛЕКТРОМАГНИТНЫХ ВОЗМУЩЕНИЙ. ПЕРЕХОД НА РЕЖИМ „ЦИКЛОН-К3“.»
Энни вскочила, инстинктивно схватившись за сенсорный стол. Голограмма глобальной погоды погасла. Погасло все. Весь 150-й этаж погрузился в темноту на долю секунды, прежде чем резервные лампы, тусклые и трепещущие, выбросили призрачные тени на стены. За окном, в ослепительном свете авроры, Сан-Франциско начал умирать.