– Мне в «Виноградную лозу», что в восточной части. Знаете?
– Далековато, пол-серебрянника стоить будет. Ну да если дешевле, придется пройтись до самого центрального базара, может там кто на попутку возьмет.
Кэтсаль попытался изобразить милую улыбку:
– Ну прямо-таки и пол-серебрянника? Может сделаете скидку несчастной цветочнице?
– Несчастной? Хе-хе, ты цветешь и пахнешь, что твои цветочки в корзинке… Небось хорошего покупателя нашла в этих-то краях?
Возничий вновь подмигнул, но Кэтсаль предпочел не отвечать на этот откровенно нескромный намек, вместо этого он как мог изобразил скромную невинность, улыбнувшись так, чтобы на щеках появились ямочки. В полном соответствии с уроками по психологической манипуляции… Как оказалось, уроки прошли недаром, и юноша получил скидку в пару медяков. Возничий был довольно простодушным мужчиной, с открытым и честным взглядом. Наверное, на таких и строилась некогда Империя.
Приоткрывая дверцу, он даже попытался извиниться:
– Да ты не обижайся на такую стоимость. Цены изо дня в день растут, сама ведь знаешь. Спасу нет!
– Знаю, знаю… Думаете торговала бы я здесь своими «цветами»?
Кэтсаль деланно поправил лиф и улыбнулся.
– А что, дорого стоит твой самый дорогой «цветок»?
– Золотой! Но для тебя могу скинуть пару серебрянников..
Кэтсаль для пущей правдоподобности вновь поправил лиф и даже откинул волосы, поглядев самым томным из своих взглядов на бедолагу. В ответ тот рассмеялся:
– Дорогая, в лучшие дни я бы не задумываясь заплатил тебе вдвое больше!
– Ах-ах, в лучшие дни ты так дешево не отделался бы! Подарил мне свою карету, да и руку с сердцем в придачу!
Возничий вновь рассмеялся. В воздухе свистнул хлыст, не задев, впрочем, усталую лошадку, и двуколка медленно тронулась по направлению к центру города.
Город жил своей обычной жизнью столицы Империи: дороги были запружены каретами, по пешеходной части сновали туда-сюда мужчины и женщины самых разных возрастов и положений. Дорога была неблизкая, так что Кэтсаль со скукой оглядывался, время от времени улыбаясь редким признаниям мужчин своей красоте. Тем не менее большинство встречавшихся людей были угрюмы. В воздухе чувствовалось напряжение, словно в ожидании неминуемой грозы. Кэтсаль даже посмотрел на небо: оно было чистым, без единого облачка. Неестественная жара ранней весной и не собиралась смениться дождями. За последние десять лет люди попривыкли уже к странностям природы, ропща правда на бездействие Толь-э-тэков в этом отношении.