«Все в порядке?» – спросила Ирис тихо, нарушая неписаное правило минимального общения вне ритуалов. Ее голос прозвучал громче, чем она ожидала, в гнетущей тишине.
Иней вздрогнула, подняла глаза. В них, обычно ясных, как горные озера, плавала тревога. «Просто… ожидание неприятно», – прошептала она. Ее голос, обычно звонкий и холодный, как удар хрусталя, был хрипловат. «Два часа – это ничего. Просто… тело капризничает без причины». Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кривой, болезненной. Ирис кивнула, подавляя собственное беспокойство. Два часа – это действительно ничего. Профилактика. Дисциплина. Все для нашего же блага. Она вспомнила свою дрожь под лопаткой перед презентацией. Это пройдет. «Эликсир» все исправит.
Первый час прошел медленно. Иней сидела все прямее, словно окаменевая. Ее дыхание стало чуть более поверхностным. Ирис ловила на себе ее взгляд – немой, полный растущей паники, которую «Платиновый Иней» отчаянно пыталась скрыть. Появилась легкая испарина на ее идеально гладком лбу, что было немыслимо в их климатически контролируемом мире. Она незаметно потерла сустав указательного пальца.
Начало второго часа. Иней вдруг резко вдохнула, схватившись за живот. Ее тело согнулось в неестественной судороге. Звук, который она издала, был не криком, а скорее хриплым стоном, вырванным из глубины. Все «Бабочки» в «Саду» замерли, уставившись на нее с немым ужасом. Такое не происходило. Никогда.
«Мне… больно…» – выдохнула Иней, и в ее голосе была такая первобытная агония, что Ирис почувствовала ледяной укол в собственном сердце. Лицо Инея, всегда безупречно бледное, начало покрываться красными пятнами, как ожогами. Она скрючилась на скамье, дрожа всем телом. «Пожалуйста… Эликсир…»
Опекающий (не их обычная жрица ритуала, а кто-то младший, с растерянными глазами за маской) подошел, но не ближе, чем на три шага. Он посмотрел на хронограф на стене. «До стабилизации осталось сорок семь минут. Процедура не может быть проведена досрочно. Это нарушит дисциплину и эффективность протокола». Его голос звучал механически, но Ирис уловила подспудную ноту страха. Система дала сбой? Нет, Система исполняла протокол.
Следующие минуты стали для Ирис адом наблюдения. То, что происходило с «Платиновым Инеем», было не болезнью в человеческом понимании. Это было разрушением. Быстрым, видимым, ужасающим.