– Это платье…
– Не твоё, – оборвал он. – Но сегодня тебе нужно быть кем-то другим. Либо играй, либо возвращайся в казарму.
Он взялся за дверцу кареты, но остановился:
– И держись подальше от взгляда Шион. Я не собираюсь вытаскивать тебя, если она тебя узнает.
Паулин почувствовала, как слова ударили в самое сердце. Шион Бернсайд искала её – это было очевидно. Руки сжались в кулаки. Ощущение того, что она всего лишь пешка в чужой игре, въелось в душу.
Зал дворца сиял золотом люстр и отблесками драгоценностей. Повсюду – шелест дорогих тканей, звон бокалов, приглушённый смех. Под тонким слоем вежливости скрывался холод, знакомый всем, кто знал природу власти.
Паулин шла рядом с Лирхтом, чувствуя, как с каждым шагом нарастает невидимая грань между ними и остальными гостями. Она была здесь чужой – в чужом теле, чужом платье, с кожей, словно натянутой под панцирем выучки.
– Просто следуй за мной, – тихо сказал Лирхт.
Сердце билось где-то в горле. Она не знала, будет ли здесь Шион, узнает ли её кто-то ещё. Каждый взгляд, скользящий мимо, казался ударом по прошлому, памяти, настоящему.
Внезапно музыка сменилась – более торжественная, возвещающая о прибытии важной особы. Паулин едва успела выровнять дыхание, как её взгляд зацепился за фигуру, приближающуюся по широкой лестнице.
Шион.
Гордая, величественная, с позолоченным посохом и лицом, застывшим в ледяной маске. Каждый её шаг был напоминанием о власти, не нуждающейся в словах.
Паулин инстинктивно опустила голову, пряча лицо под тонкой вуалью. Взгляд Шион скользнул по ней – и остановился. На миг. На вдох. На вечность.
– Пойдём, – тихо сказал Лирхт, его рука коснулась её локтя.
Но прежде чем Шион отвернулась, её глаза задержались на Паулин чуть дольше необходимого. Без вражды. Без явного узнавания. Но в них было нечто, от чего кожу на затылке пронзил холод.
Перед уходом они остановились у стены, где висело старинное гобеленовое изображение четырёх знамён – четырёх домов.
– Они правда думают, что цвет ткани определяет судьбу? – тихо спросила Паулин.
– Людям нужно во что-то верить, – ответил Лирхт. – Даже если это просто краска.
– А вы? Во что верите?
Он усмехнулся:
– В то, что ты ещё не разочаровала меня. Это уже редкость.
Они вышли в ночь, полную звёзд. И ни один из них не обернулся.