На её руках была Люси.
Полубессознательная, с синими губами, в слипшемся от пота платье. Паулин шла прямо, спокойно, как будто несла не тело – долг.
Женщины в круге зашептались. Кто-то шагнул вперёд, но не посмел подойти ближе.
– Здесь только посвящённые, – произнесла одна из старших жриц, не поднимая головы.
– А я принесла свою, – спокойно ответила Паулин. – Вы забыли, кого выкорчевали. Я – помню.
– Это не её место.
– Тогда пусть она хотя бы вспомнит, кто она была.
Паулин поставила Люси на землю, обняла за плечи. Та шаталась, будто внутри шёл дождь.
Лирхт сдвинулся с места. Медленно, но ощутимо. Не к ним – к алтарю.
Он остановился у противоположного края огня, глядя, как Паулин подходит к жертвенной доске.
Взгляд его был стальным. Но дыхание – едва заметно сбито.
Она протянула руку к телу, без пафоса, без предупреждения.
Отрезала небольшой кусок, взяла пальцами, поднесла к губам и ела.
Женщины отшатнулись.
Огонь затрещал, будто вдохнул её жест.
– Ты не имеешь права, – произнесла жрица. – Это не для тебя.
– Я ем за двоих, – сказала Паулин. – За неё. За меня. За то, что когда-то забрали – и думали, что это забудется.
Люси опустилась на колени. Сначала безмолвно. Потом – с резким вдохом, словно проснулась от долгой комы.
В глазах её не было страха. Только слёзы. И узнавание.
Лирхт шагнул ближе.
– Ты играешь с тем, что мы бережём столетиями, – сказал он. – Это не сцена. Это не демонстрация.
Паулин подняла голову. Их взгляды встретились – столкнулись.
В нём была власть. В ней – память.
Они не говорили больше.
Потому что знали: если один сейчас поднимет голос – всё обрушится.
И Лирхт не сделал этого.
Он стоял, как скала – не сломленная, но окружённая волной.
Паулин повернулась к огню.
Положила ладонь на живот Люси.
– Ты здесь. Ты с нами. Вспомни.
И Люси – вспомнила.
По глазам это было видно. По дрожи. По тому, как больно жила снова.
Лирхт смотрел на Паулин, как на чужую, но тело его уже знало: она вошла в этот ритуал не как посторонняя.
Она вошла – как кровь, которую никто не осмелился признать родной.
ГЛАВА 60. Клеймо без предупреждения
Он вошёл без брони. Без оружия. Без слов.
Паулин сидела на подоконнике, скрестив ноги. Чашка с чаем – остывшая, как её взгляд, когда она его увидела.
– Не слишком ли поздно для визита? – спросила она, не двигаясь.
– Я устал от контроля, – ответил он. – Пришёл попробовать что-то новое. Поддаться, может быть.