– Ну же! – нетерпеливо выпалил Всезнающий.
Я раскрыл свою рукопись дрожащими пальцами. Даже птицы перестали верещать, сверчки и кузнечики закончили стрекочущую симфонию, ветер успокоился и не буйствовал. Раздавалось лишь редкое потрескивание горящих факельных голов, что окружали храм.
Всё происходящее было похоже на какое-то театральное представление, возможно даже сюрреалистическое видение, которое подчинялось непонятной мне логике. Вот сейчас я стою перед каким-то устройством, похожим на инопланетную разработку, и пытаюсь выиграть у него возможность жить. У подножия храма стоят полуголые пещерные люди, что с упоением следят за начавшимся спектаклем. Оно и понятно – развлечений у них, похоже, немного.
– Первая глава, – сглотнул я, приступив к чтению. Ничего не утаив и не пытаясь свернуть с написанной сюжетной линии, отрапортовал всё от начала и до предпоследней главы. Если Джойс в отдельном фрагменте Улисса не использовал запятых, чтобы показать быстротекущие мысли, то мой эксперимент был более смел и всеобъемлющ. Всё дело в том, что я не применял на себя никакие литературные рамки, никак не уподоблялся писателям прошлого и современности, не использовал типичных элементов сюжета: завязку, кульминацию и развязку. Всё дело было лишь в эмоциях, чувствах и свободе. Подражая бессмысленной жизни, я нанёс на бумагу своё видение абсурда. Герой без цели, без желаний и без родственных связей. Он просто идёт, влекомый ветром перемен.
Пока я декламировал окружающим свою книгу, представлял всё написанное, как наяву. Это было просто, ведь многое в рукопись пришло из моей жизни. Писал я с исповедальной искренностью. Не избежал грязи на сапогах, что налипает на подошву по весне, а после отваливается летом с забытых в сарае сапог; уделил внимание мельчайшим подробностям, которых бы точно не засунул в свой текст маститый писатель.
Когда я читал историю, то сам удивлялся – насколько она наивна и глупа, сколько в ней ошибок. Её будто написал ребёнок, воображение которого ещё не сковано общественными рамками, а дух не поизносился семейными трагедиями и разрушенными мечтами. И всё-таки в истории был весь я без остатка.
Со временем я ушёл в медитативное состояние и практически забыл, где нахожусь и что на кону моя жизнь. Но остановившись за главу до конца своего романа, я взглянул на светящуюся коробку, которую все здесь зовут Всезнающим. В ней ничего не изменилось, она стояла на своём месте, как типичный предмет интерьера. Мысленно я задавался вопросом: «За что мне это, чёрт возьми?» и поглядывал на неё, пытаясь разгадать загадку моего появления здесь.