«Нет, ну вы только подумайте – так опростоволоситься! Да еще в «Золотом осле»! Таком ответственном и важном спектакле!»
Что же до главного дирижера этой цитадели искусства, то им был нам уже известный Петр Аристархович. Все-таки дальновидна была Валечка: раньше всех распознала в Петре большого человека – а ведь в то время в него еще никто не верил, даже он сам.
Петя хорошо усвоил уроки профессора Лапландского: «Запомни, мальчик, главное в нашей профессии – хорошие отношения.»
Действительно, трудно сказать наверняка, хорош ты, или плох, когда твое дело – просто махать палкой. Тут в ход идёт умение подать себя так, чтобы оказаться всем удобным. И Петя был удобен: скромен, вежлив, услужлив, острожен – и абсолютно сер. Вдобавок, имел могущественную поддержку в лице своего дяди-композитора. Трудно ли предположить, что вскоре, еще будучи студентом консерватории, он стал в ряду помощников главного дирижера Андреевского театра!
Простые работяги-оркестранты, испытывая благоговейный страх перед главным дирижером, в грош не ставят его помощников, и отыгрываются на них, костеря прямо во время спектакля (ох как хорошо все слышно этим беднягам со своего места!) На репетициях помощники всегда превращаются в объект насмешек.
– Простите, маэстро, мне по вашей руке вступать, или вовремя?
– Как вы показали, так я и сыграл.
– По-моему у вас палочка киксанула.
И все такое прочее. Не найти человека более язвительного, чем оркестровый музыкант, ох, не найти! Годы в оркестровой яме, где каждый вечер происходят похороны искусства, делают своё дело. Спастись можно только юмором – но юмором черным и мрачным, как панельное гетто под дождем.
Как был – так и остался Петя человеком, которого никто не воспринимает всерьез. Его отправляли дирижировать балеты: Дон Кихот, Жизель, Баядерку и прочий музыкальный хлам. Артисты оркестра почти никогда не поднимали глаз со своих нот на Петю, хотя и знали свои партии практически наизусть, а когда они это делали, то маэстро смущался, и потуплял взор в партитуру, боясь продирижировать лишнего. На любовном фронте дела тоже не клеились: худосочные танцовщицы за тридцать, засидевшиеся в артистках, ему не нравились – он питал слабость пышногрудым оперным дивам. Но нет – не крутят дивы романы с помощниками, да еще такими невыразительно-постными, как Петя! Какой диве с помощника толк? Не на роль не поставит, не гонорар не поднимет.