– Не дрожи, – пробормотала она себе, глядя в собственные глаза. – Ты больше не жертва.
Она разгладила ткань на груди, как в балете последний жест перед выходом на сцену. Роль выучена.
Час спустя она уже стояла на парковке театра у своей машины, кутаясь в пальто. Ветер швырял в лицо мокрые листья, и её сердце стучало так, будто хотело сорваться с места. София ждала и Артём появился, как всегда, с улыбкой, за которой пряталась жестокость.
– София, – его голос был тихим, но сквозила стальная угроза, – ты знаешь, что я не люблю сюрпризы. Почему позвала меня сюда?
Девушка подняла взгляд, медленно и почти робко, он любит покорных.
– Знаешь, я поняла, что бояться – бессмысленно. Ты стал частью меня, и… я хочу быть с тобой на твоих условиях. На твоих правилах.
Он сжал губы, его глаза сузились, но голос стал мягче, почти ласковым.
– Ты что, внезапно прониклась ко мне симпатией? – он усмехнулся, открыл дверь машины и добавил, почти шепотом: – Давай, покажи, что достойна.
София закрыла за собой дверь машины, и вокруг повисла тишина. Он не спешил, смотрел на неё с хищным удовлетворением, как охотник, поймавший добычу, но ещё не насытившийся моментом.
– Значит, всё-таки соскучилась, да? Не думал, что ты вернёшься, – медленно протянул Артём, – Но раз пришла, теперь не уйдёшь. Никуда.
Он медленно провёл пальцем по её щеке, как будто прикасался к трофею.
– И не вздумай передумать.
Он резко прижал Софию к себе, горячее дыхание обожгло ухо. Поцелуй был жёстким, властным, без капли нежности.
Пальцы резко дернули ширинку, другой рукой принудительно притянул её голову вниз.
– Ты знаешь, как правильно сосать. Не заставляй повторять, – прошипел он, и София почувствовала, как её челюсть предательски подчиняется.
Но на этом он не остановился. Его руки скользнули под юбку, грубо разрывая кружевные трусики. Ногти оставляли красные полосы на внутренней стороне бёдер.
– Вот видишь… – Артём прикусил её мочку уха, одновременно входя без предупреждения, – …все ваши па-де-ша всегда заканчиваются одинаково.
София закусила губу до крови. Боль была острой, как свет фар встречных машин. Он двигался резко, методично, будто отбивал такт – раз-два-три, плие-тандю-батман.
– Плачешь? – его пальцы впились в волосы, дёрнув её голову назад. Удар по щеке звонко отозвался в салоне.