Я стиснул зубы. Боль в груди отдавалась в каждое движение, но ярость жгла сильнее. Я бросился вперед – быстро, как позволяли израненные ноги. Меч рассек воздух, нацеленный в грудь твари, но тот легко отклонил удар массивной рукой. Его кулак в очередной раз врезался в мое лицо. Я услышал хруст ломающегося носа. Меня отбросило к стене, доски взвизгнули под моим телом.
Я поднялся, задыхаясь. Кровь уже вовсю капала с подбородка, ребра ныли, одна из ног подгибалась. Но я все равно шел вперед. Его когти рассекли мне плечо – глубоко, до кости. Я закричал, но не остановился. Меня снова швырнуло на стол. Дерево треснуло под весом моего тела.
– Ты сломлен! – зарычал Саргат, приближаясь.
Но я был не сломлен. Я был голоден. Я был зол.
Я поднырнул под следующий удар и вонзил клинок ему в бок. Он взвыл. Огонь в его взгляде вспыхнул ярче, он вцепился мне в горло, поднимая в воздух. Перед глазами все плыло. Я вытянул руку – последняя попытка – и ударил кинжалом под его челюсть, вверх, до упора.
Он вздрогнул, захрипел, отпустил. Я рухнул на пол и, собрав последние силы, воткнул клинок в его грудь. До самой рукояти.
Он застыл, его горящие глаза начали гаснуть, тело дрогнуло… и повалилось назад с глухим ударом.
Я рухнул рядом, дрожа, весь в крови, воздух резал горло. Все тело болело, разум плыл. Но перед тем, как отключиться, я увидел ее – женщина в серебряной маске. Она стояла в дверях. Безмолвно. Наблюдая.
Кайрос
Темнота окутала меня. Не просто как тень – как вязкая пелена, затягивающая в бездну, где нет ни времени, ни боли, ни света. Я не знал, сколько прошло времени. Минуты, часы, дни? Сознание тонуло в жарком бреду, а тело словно зависло между простой болью и ее самой безжалостной версией.
Первым я увидел лицо. Маленькая девочка, глаза цвета весеннего неба, волосы – золотой водопад. Она стояла посреди цветущего поля, такого яркого, что хотелось отвести взгляд. В руках у нее был алый цветок – странный, будто горящий изнутри.
– Это тебе, – сказала она с улыбкой, от которой внутри все сжалось.
– Зачем?
– Чтобы ты помнил, что в тебе еще есть свет.
Я взял цветок, и он обжег ладонь, но я не отпустил. В тот момент я почувствовал: эта девочка – не просто образ. Она знала меня. Помнила меня… когда я сам себя не помнил.
Потом видение сменилось. Я оказался в храме. Огромный зал, залитый мягким, почти неземным светом, казался вырезанным из лунного камня. В самом центре – алтарь, покрытый пеплом. Я понял, что это тот же самый храм, в котором я был в день моего проклятия.