Но в этот день всё изменилось.
24 февраля 2022 года. Когда я открыла глаза, мир уже начал рушиться. Сначала сработали инстинкты – схватить телефон, проверить новости, позвонить родным. В первые минуты связь ещё была. Еле-еле я дозвонилась маме. Она говорила дрожащим голосом: «Ты слышала? Это у нас. Это прямо в городе». Мы обе не понимали, что делать. Потом я попробовала позвонить брату – уже не дозвонилась. Телефон показывал «ошибка подключения». И так – один за другим.
Паника началась быстро. Люди выбегали из подъездов, кто-то кричал, кто-то просто стоял в пижаме посреди двора, прижав телефон к уху. Машины двигались хаотично. Кто-то грузил сумки в багажник, кто-то хватал детей и спешил куда-то – хотя никто толком не знал куда именно. Магазины ещё были открыты, но в них уже началась спешка: хлеб, вода, свечи, сигареты, батарейки – всё улетало с полок за минуты.
Потом – тишина. Связь пропала, но не окончательно. Мобильная сеть легла. Интернет исчез. Даже обычное радио молчало. Остался только гул в ушах и тревога внутри. Люди бегали от подъезда к подъезду, спрашивали: «У вас ловит? Где вышка?» Мы ходили по квартирам, искали знакомых, старались держаться вместе. Страшно было не от того, что громко, а от того, что никто ничего не знал.
Но тревожные сигналы были раньше.
С 19 февраля город уже чувствовал приближение чего-то плохого. После приезда Ахметова всё будто напряглось. У заводов появились блокпосты, бойцы «Азова» занимали позиции, завозили на завод Азовсталь танки и фуры с продуктами питания, медицину. Мы ещё пытались это объяснить: может, учения? Может, профилактика? Но напряжение висело в воздухе. Оно чувствовалось в взглядах, в коротких фразах, в тишине, которая сгущалась с каждым днём.
25 февраля мы поняли главное: город закрыт.
Из Мариуполя больше нельзя было выехать. Все дороги, выезды, трассы были перекрыты. Никто не выпускал ни в сторону Запорожья, ни к Бердянску, ни даже по сельским дорогам. «Азов» держал город в кольце. Нам говорили: «Это ради вашей безопасности». Но почему-то казалось – это уже не про защиту. Это – ловушка.
Мы оказались внутри, без связи, без выхода, с шумом войны, которая приближалась. Город стал живым щитом. Люди – разменной монетой. А мы – просто женщины, дети, старики, семьи. Никто не спрашивал, хотим ли мы этого. Нас просто заперли. И это был только первый день.