притом, что столь же существенна в нем преемственность (как по форме, так и по содержанию). Приступая к осмыслению истории, необходимо поэтому в первую очередь предоставлять слово самому историческому событию, как самораскрывающемуся
феномену. Эта историческая феноменология должна быть, по нашему мнению, дополняема герменевтическим анализом, ориентированным на понимающее проникновение в суть предмета.
Наиболее удачным основанием для философского исследования семейного бытия человека, мы считаем выделение определенных культурно-исторических типов семьи. Выделение уникальных черт культуры необходимо приводит к формированию понятия о культуре, которое, однако, не подводимо ни под какое обобщающее понятие, которое само по себе образует особый род и является единственный членом этого рода. А кроме того, мы исходим из предположения существования, – помимо неких архетипических черт конкретной культуры, которые образуют содержание данного культурно-исторического типа, – еще и определенных инвариантных структур, общих для всех типов семейного бытия человека.
Речь должна идти не столько о выяснении формально общих моментов, сколько о постижении действительного архетипа, который обуславливает собой существенное единство человеческой истории, некую фундаментальную инвариантность человеческого бытия в мире. По существу даже те мыслители, которые отказывались признавать существование некой внеисторической «сущности человека», тем не менее, предполагали в истории некий универсальный механизм человеческого самоосуществления и развития. К. Маркс, который в этой связи, несомненно, должен быть назван первым, постулирует в качестве такого архетипа человеческого бытия удовлетворение материальных потребностей человека в процессе производства жизни и средств ее поддержания.
Однако и кроме К. Маркса, по праву стоящего под первым номером, можно привести и гораздо более сильный пример: Ф. Ницше. Он ведь пошел в отрицании «человеческой сущности как абстракта, присущего отдельному индивиду» гораздо дальше. Он считал даже само понятие «сущности», – а также и «бытие», и «истину» вместе с самим принципом разума – симптомами вырождения человеческой мысли. Он сделал единственным «принципом» всеобщее становление, не укладывающееся ни в какие принципы, отказал человеку в самостоятельной онтологической реальности, сведя его к «канату, натянутому от обезьяны к сверхчеловеку». И все-таки именно он дает один из наиболее интересных и ярких примеров архетипа бытия, притом архетипа не только человеческого бытия в мире, но и мирового бытия вообще, утверждая свою «Волю к власти».