Мария Терезия (со зловещей усмешкой): Что, надеетесь жить вечно? А ведь вы не мальчик. Да, разумеется, если вы переживете своего старшего внука, то моя дочь станет женою вашего внука следующего. Моя – любая дочь, ибо их у меня шестнадцать. На тех же условиях!
Канцлер д’Эгильон (стоя за стулом Людовика и чуть не плача): Что вы творите, Ваше Величество?! Вся Европа знает, что ваши внуки бесплодные! А у нее – стая дочек, и рано или поздно одна из них точно унаследует Францию!
Людовик Пятнадцатый (посмеиваясь): Вы точно прочли текст договора? Она дает за дочкой фантастическое приданое, и мы сможем кутить на него еще лет двадцать. А унаследуют Францию они лишь после моей смерти. После нас – хоть потоп!
7а
1778. Натура. Лето. Утро. Царское Село
На площадке перед Царскосельским дворцом разбит огромный шатер, в котором завтракает Ее Величество. Это крупная, скорей рыхлая, чем плотная женщина с оплывшим лицом и двумя подбородками. Тем не менее глаза у нее живые и яркие. Рядом с ней за столом ее престарелый секретарь, он же министр по делам образования Бецкой, напротив столь же старый министр иностранных дел граф Панин. Погода днем обещает быть жаркой, но легкий утренний ветерок приносит прохладу. Государыня ложкой отколупывает верхушку яйца всмятку и с интересом спрашивает.
Екатерина: Из утреннего доклада я слышала, что в Европах умер Вольтер. Может, отчеканим в его честь медаль? Или придумаем какую-то премию?
Панин (угрюмо прихлебывая из чашки): Розгами за него надо пороть, а не премию.
Бецкой (намазывая себе хлеб маслом): Помер Ефим, да и хрен с ним. Побаловались Вольтером – и будя. Самое милое дело в этой связи – объявить вольтерьянство у нас вне закона.
Екатерина (с ехидцей): Что за притча? Вчера хвалили его все, и сегодня вдруг – вне закона.
Панин (все так же угрюмо): Со всей Европы передают: страшная это болезнь – вольтерьянство. Франция, к примеру, поголовно заражена. Вот вам истинный крест!
Екатерина (холодно): Так, может, то не вольтерьянство, а масонство, как у твоего племяша? Сказывают, что обратили его давеча в Швеции, мол, теперь он на Руси у нас главный и присягу дал шведам. Или я не так поняла?
Панин (с отчаяньем в голосе): Нету масонов! Все это детские забавы да выдумки! Подумаешь, пара юнцов собралась в Стокгольме да в шутку назвала его тут у нас главным! Не о них надо печаловаться, а о вольтерьянцах, что несут смуту и беззакония! Я, как только увижу его, стервеца, обязательно розгой выдеру!