Много приходили – искали, изучали, уничтожали. Но Стена жива. И она выбирает.
Он посмотрел на них.
– И теперь она выбрала вас.
Наутро они должны пройти ритуал допуска. Его смысл – не доказать силу, а показать намерение. Путь через Глотку Лиан – живой тоннель, который открывается только тем, чьи сердца не несут лжи. Пройти может не каждый. Остальные – останутся в Кутале… навсегда.
Антон смотрел в костёр. Он чувствовал, что мир дышит рядом. Но знал: следующий шаг – через себя.
Утро в Кутале было другим.
Не светлым – чистым. Никаких птиц, насекомых, ни одного звука. Как будто сама природа затаила дыхание. На центральной площади, выложенной плитами из черного камня, уже ждали – шаман, трое воинов, и десятки жителей, стоящих полукругом.
– Сегодня вы идёте не вперёд, – сказал шаман. – А внутрь. Если пустит Лиана – дорога будет открыта. Если нет – останетесь в Кутале до конца времени.
– Что будет, если войти силой? – спросил Саша.
– Тогда Лиана отберёт у тебя всё, что ты прятал. И оставит только оболочку.
Шаман повернулся и двинулся в лес.
Путь занял около часа. Они шли по тропе, всё гуще заросшей гибкими побегами, пока деревья не сомкнулись, и зелёная масса лиан не закрыла небо. Впереди открылся проход – тоннель из переплетений, словно созданный не природой, а разумом. Он пульсировал, дышал, будто жил собственной жизнью.
– Это и есть она, – произнёс Артём. – Глотка.
– Один за одним, – сказал шаман. – Только по зову. Кто пойдёт не по своей очереди – потеряется.
Проход начал шевелиться, и тонкий просвет открылся сам собой. Антон шагнул внутрь.
Сразу стало темно. Не от отсутствия света – от наличия чего-то иного. Пространство было плотным, почти вязким. С каждой секундой лианы становились ближе, пока не касались кожи, волос, век.
Слышался шёпот. Но не вокруг – в голове.
«Ты ищешь правду? Или хочешь быть правым?»
Перед глазами – он сам. Но не сегодняшний, а тот, каким стал бы, если бы сдался. Опустившийся, пустой, замкнутый. Его «анти-Антон». Он смотрел – и молчал.
«Если пройдёшь – ты должен отпустить образ, в котором себя держал.»
Антон закрыл глаза. Сделал шаг. Лианы отступили. Он вышел – на другой стороне.
Когда впустили Вику, проход стал тёплым, почти материнским.
Она чувствовала прикосновения, как пальцы, гладящие кожу. Но с каждым шагом – образы прошлого всплывали сильнее. Плач матери. Кровь на простыне. Запах болезни.