На следующий день он проснулся от трёх мелодичных звуков разной высоты, бесконечно повторяющихся один за другим. Не открывая глаз, он попытался определить источник этих звуков, но они, казалось, висели в са́мом центре комнаты. Он открыл глаза. Светало. Когда Иван, потянувшись, встал с постели и открыл дверь кельи, звуки прекратились. Наклонившись, он медленно провёл пальцем по полу. На полу осталась блестящая черта, а на пальце – тёмная полоска пыли. Получив для ночлега более того, о чем он мечтал: не дом – дворец, он понял, что надо за ним ухаживать.
После завтрака Иван принёс воды из ручья и занялся уборкой своего временного пристанища. Он не успокоился до тех пор, пока тщательно не вымел и не вымыл все четыре комнаты и центральный зал. Потом сел на камень у входа и стал смотреть на море. Неподалёку послышался шум крыльев, потом пыхтенье, и Жах, удобно примостившись на верхушке огромного валуна, лежавшего рядом, сложил крылья и чуть прикрыл глаза.
– Привет, – взмахнул рукой Иван.
Жах только гордо взъерошил перья и отвернулся.
Оглядев окружающие созвездия, он потянулся к весёлому сочетанию разноцветных звёзд и почувствовал, что движется вперёд… Он мчался сквозь черноту Космоса мимо солнц, мимо цветущих и ледяных планет. Он одновременно мог видеть всю безграничность миров или рассматривать каждый из них в отдельности. Сначала он привыкал к этому, потом он был счастлив и свободен. Он научился облетать очередную планету по не слишком удалённой орбите, осматривая её материки, океаны и облака, если они присутствовали там. Планеты были очень разные: с атмосферой и без неё, с медленно плывущими облаками, белыми и цветными, плотной облачностью, разрываемой страшными ураганами. Иногда поверхность их пестрела красными точками бесконечных вулканов, мерцающими сквозь клубы разноцветного дыма. Он не любил бывать на таких планетах, которые напоминали глупых медлительных и страшных животных, которым ещё очень долго ползти по ступеням эволюции до первых проблесков разумного начала… Попадались и очень красивые планеты. Когда ему надоедало рассматривать всё это издалека, он резко снижал скорость и подлетал поближе. Яснее проступали ландшафты: леса, моря, горы. Он, любопытное, но бестелесное облако, мог долго любоваться окружающим с вершины горы вулкана, на берегу тихого озера, провожая бесчисленные закаты и восходы.