– Эй, боец, – Белов тронул его за плечо. – Ранен?
Тот лишь мотнул головой. Белов протянул ему флягу.
– На, глотни. Спирт.
Григорьев вцепился в неё, отпил, закашлялся.
– Тише ты! – зашипел Мохнач, испуганно оглядываясь. – Услышат.
– Кто тут услышит, – буркнул Петренко, присаживаясь и начиная разматывать портянку. – Им сейчас добычу делить надо. До утра не сунутся.
Белов подошёл к телеге, провёл ладонью по мокрым ящикам.
– Десять. Десять уцелело. Остальные… – он не договорил.
Петренко странно хмыкнул.
– Потеряли, значит? Что ж… не всё потеряно.
– Ты чего там бормочешь? – Мохнач глянул на него с подозрением.
– Говорю, хоть что-то спасли, – пожал плечами Петренко, поморщившись от боли в ране. – Не с пустыми руками возвращаться.
Они замолчали. Лошадь фыркнула, переступила с ноги на ногу. Где-то высоко над головой шумел ветер, но здесь, внизу, было тихо, как в склепе.
– Надо решать, – Белов сел на поваленный ствол, положив наган на колени. – Нас четверо. У меня с Мохначом по паре обойм на брата. Харчей – кот наплакал. Назад нельзя, их там вдесятеро больше. Значит, надо к Байкалу пробиваться.
– Переждать надо, – сказал Мохнач, прислонившись к дереву. – До рассвета. По-светлому виднее будет.
Петренко покачал головой.
– С рассветом искать будут. Из-за этого, – он кивнул на ящики. – Золото ведь.
Белов резко повернулся.
– Кто сказал?
– Да полно, товарищ командир, – усмехнулся Петренко. – Не дети малые. Ящики оцинкованы, вес такой, что пуп развяжется. И охрана… Не соль же мы везём, в самом деле.
– Язык придержи, – стиснув зубы, сказал Белов.
– А кто услышит? – отвернулся Петренко. – Свидетелей нет. Все полегли.
Григорьев вдруг поднял голову, его голос сорвался:
– А если… если мы… один ящик…
Белов обернулся и посмотрел на него. Просто посмотрел. Григорьев осёкся и умолк.
– …до Маньчжурии отсюда не так далеко, – едва слышно закончил парень, опустив глаза. – Там наши живут… Домик с садом…
– Это тебе Петренко напел? – в голосе Белова зазвенел лёд.
Мохнач медленно выпрямился, его рука легла на винтовку.
– Так вот оно, значит, что… Уже и сговориться успели, крысы.
– Да вы что, товарищи! – побледнел Петренко. – Мы просто рассуждали… – его рука сама собой скользнула к ножу на поясе.
– Не думай, – Белов вскинул наган. – Руки.
Григорьев смотрел на них расширенными от ужаса глазами.