– Смотрите, – прошептала Дарья, указывая тонким пальцем на крохотный рисунок в нижнем углу, – это же те самые часы! Наши часы!
– Действительно, они… Один в один.
Я перевернул ещё несколько страниц. Между ровных строчек текста мелькали всё новые и новые рисунки: фрагмент карты города с какими-то непонятными пометками, быстрые зарисовки человеческих силуэтов, архитектурные детали, лица, руки, предметы…
– Мне кажется, Дарья, что эту ночь мы проведем вместе… – сказал я и тут же осекся, поняв, насколько по-дурацки двусмысленно это прозвучало. – С этой тетрадью, разумеется, – поспешил добавить я, чувствуя, как некстати теплеют уши. – В том смысле, что раз уж мы взялись решать головоломки, то нужно решать их до конца.
Дарья улыбнулась в ответ – одними уголками губ, но в глазах у неё блеснул тот самый огонёк, с которого обычно начинаются все авантюры.
– И у нас это неплохо получается, – сказала она, милосердно делая вид, что не заметила моей оговорки.
– Почитаем? – предложил я, благодарно придвигая тетрадь поближе.
***
За ней я послал Бурцева – одного из наших молодых. Типичный сотрудник с Литейного, почти инкубаторский: костюм стандартного, мышиного покроя, очки в тонкой оправе, как у Лаврентия Павловича, – мода, которая у нас почему-то никак не пройдёт. Лицо у Бурцева было из тех, что называют преднамеренно-незапоминающимися; такое сотрётся из памяти через минуту после расставания, что для нашей работы, разумеется, качество бесценное. Л., как она потом рассказывала, предсказуемо пыталась завязать с ним разговор в машине. «Какая сегодня погода хорошая», – щебетала она, силясь пробить брешь в его молчании. «Давно вы работаете водителем?» – ещё одна попытка. Всё впустую. Бурцев только неопределённо хмыкал в ответ, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги. Вышколен как положено. Образцовый продукт.
Её сначала привезли на конспиративную квартиру на Петроградской. Процедура стандартная, обкатанная: сбить с толку, лишить привычных ориентиров. Там её встретил Волковский – ещё один молодой «без лица» в таком же сером, как ленинградское небо, костюме. Пересадил в другую машину, без лишних слов. И вот они уже катят на Литейный.
Сначала я наблюдал за ней через специальное смотровое стекло, когда она проходила пост контроля внизу. Руки слегка, но заметно дрожали, когда протягивала документы часовому. Я искал не страх, страх – это нормально. Я искал признаки подготовки. Охранник, не глядя, выписал временный пропуск – шершавый картонный прямоугольник с жирной фиолетовой печатью. Её провели через боковой, служебный вход – не парадный, конечно. В наше здание редкие посетители входят через главные ворота, и уж совсем единицы выходят из них на своих ногах.