В результате Марианна, видимо решив жёстко обрезать глупую юношескую непосредственность, взглянула на Григория уже делано спокойным, полным достоинства, благородной сдержанности взглядом. И тут же будто сорвалась с цепи самоконтроля. На мгновенье чуть споткнувшись, стушевавшись и покраснев, продолжила:
– Но раз уж речь зашла о фамилии, то можно вспомнить и о предках. Мать у меня из высокой польской шляхты, из княжеского рода Любомирских. «Княгиня», в общем. Так она себя оценивает. Отец, напротив, по происхождению рабочий. Наполовину русский, наполовину украинец. Так что чисто-голубая кровь разбавилась обычной красной, пролетарской. Но Хыжак… Может, кто-то из предков отца был очень жёсткий человек. Хищник, одним словом. Впрочем, к чему это всё… – с лёгкой грустью и одновременно иронией произнесла Марианна.
Но это выступление смутило Григория. Он взвился было вначале, замирая в глубине души от восхищения: «Да-да, я не ошибся, почуял настоящую голубую кровь!» Потом жёстко осадил себя: «Но истинные аристократы кровью не бахвалятся. Что это? Наболело?»
А вслух горячо запротестовал:
– Что же вы так – красная, обычная! У меня родители – врачи, интеллигенция в первом поколении. Из обыкновенных крестьян. Так что кровь у меня обычная, красная. Только меня вопрос крови не беспокоит. Какая кровь у моих кумиров Запада? Мой мир заквашен Хемингуэем, Сэлинджером, Керуаком, Моэмом, Ван Гогом, «Битлз»…
Неожиданно резко сменив тему, сказал с горечью:
– Мы здесь, на Волынщине, в Забродове, недавно. Тут почти уже Запад. Даже «голоса» чужие не забивают! Я сильно восточнее, в Подолице вырос. «Голоса» там глушат. Зато в том славном городе у меня дивные друзья остались! У них, как и я, беспородных, у каждого имеется своя примесь аристократизма. Здесь же я совсем одинок. Сплошная серость и скука кругом. Как вы думаете, бывает «серая» кровь?
Марианна пристально взглянула на Хлыстова. Испытующе – прикидывается или на самом деле… Кажется, поверила. Взгляд её вновь потеплел, вновь засветился.
– Что ж так? Друзей здесь не успели приобрести?
– Друзей – нет. Приятели есть. Только вот не с кем словом переброситься. И вообще, скука. Только все же я – не Холден, мне по престижным колледжам не скакать. Мне бы поскорей школу кончить, последний год, одиннадцатый, отмучиться и куда-нибудь подальше рвануть! Вот сачковать с уроков – пожалуйста! Свобода! Что сейчас и делаю.