Суслов показывает Хлыстова не сусальным героем, он ищет себя, слушает что-то внутри, и не всегда это приводит его к правильным решениям. Это увеличивает объём образа, придаёт описываемым событиям большую значимость.
В повести целая вселенная персонажей. Ни одного из них автор не оставил без характера, без речевых характеристик. Запоминается мать Марианны, образ яркий, многозначный. Интересно отметить, что отношение к ней героя обуславливается его отношениями с её дочерью, то восторженными, то холодными, полными отчаяния.
В описании эпохи и Западной советской Украины автор следует правде, своим воспоминаниям, а не идеологическим догмам. Подчёркивается интернациональный характер жизни, русские, украинцы, поляки, венгры, все уживаются, все чувствуют себя одним, все рассуждают о судьбах мира и искусства без моноэтнической враждебности. Поляки описаны тонко, с их манерами, с лучшими качествами. Стилистически Суслов идёт по пути насыщенности эпитетами, изобретательного синтаксиса, эстетизации предложения как такового.
Отдельного разговора заслуживает то, как он строит сюжет. Он, конечно, знает все правила, все законы, но подчиняет их прихотливому замыслу. Сюжет развивается за самой жизнью, Суслов ничего не пропускает, повесть – это летопись жизни Григория Хлыстова, в ней великолепный тайминг, заставляющий нас жить с героем в реальном времени. Сюжет не вполне линеен, некоторые персонажи появляются ближе к концу, но это оправданно. Отсюда пленительная естественность этой прозы, её достоверность.
Суслов владеет словом. Он знает, как не перегрузить строку, но за счёт наречий, определений и эпитетов создать живую многомерную картину. Ему удаётся на малом объёме уместить плотность и событийную, и эмоциональную:
«Сразу же после уроков, как только прозвенел последний звонок, в класс ворвалась Мария Кирилловна. Она была похожа на сибирскую суровую метель и африканскую палящую бурю одновременно. Срывающимся в штопор голосом проорала:
– Адамова! Немедленно явись к директору!
И тут же, по-гадючьи ядовито, прошипела:
– Тебя там ждут, паршивая овца!
Адамова застыла, как перед удавом, не в силах сдвинуться с места.
– Не боись, прорвёмся! – подхватил Григорий Наденьку под локоть, кивнул своим ребятам – Андрею и Степану. – Пойдём, проводим!»
После повести помещены рассказы. В них больше ставки на стиль, чем на сюжет. В них искрится слово, фраза будто размягчается перед тем, как читатель её отведает. Но стиль для Суслова не панацея, он комментирует психологические нюансы в поведении героев.