– Скажи, что я иду в храм Солнца, – отчеканил Лаэль, все еще глядя вниз, на кишащий муравейник улиц. – Для… духовного созерцания.
Старик закашлялся, явно удивленный. Лаэль почти никогда не посещал храмы добровольно.
– Как прикажете, молодой господин.
Шаги Сапфира затихли. Лаэль усмехнулся. Духовное созерцание. Скорее – разведка. Храм Солнца был центром власти жрецов Горнила в Ра-Хемаате. Там можно было услышать новости, подслушать разговоры, оценить силу врага. Или будущих подданных. Он тщательно вытер пыль с дорогих льняных одежд – безупречный вид был его оружием – и спустился в прохладные сени дома.
На мгновение его остановил крик со двора – смешанный со злобным рычанием стражника и жалобным стоном. Через арку Лаэль увидел, как один из охранников отцовского склада пинал лежащего на земле раба. Тот пытался прикрыть голову руками, его спина была исполосована свежими рубцами.
– Воровал финики, гад! – шипел стражник, замахиваясь для нового удара.
Лаэль наблюдал холодно. Раб? Не его дело. Жалко потраченных фиников. Жалко времени стражника. Глупость раба, приведшая к боли. Неэффективно. В его будущем царстве такого не будет. Ни воровства. Ни глупости. Ни… ненужной жестокости? Мысль мелькнула и погасла, как искра. Порядок требовал дисциплины. А дисциплина – наказания.
Он прошел мимо, не вмешиваясь. Его ждал храм. Ждала пыль дорог Нижнего Города, через которые нужно было пройти. Лаэль натянул капюшон легкого плаща, скрывая дорогие одежды и лицо. Богатый юноша в трущобах – мишень для отчаявшихся. А он не собирался становиться жертвой задолго до того, как станет богом.
Улицы Нижнего Города встретили его стеной вони, шума и человеческого отчаяния. Крики торговцев гнилыми овощами, плач голодных детей, хриплые песни пьяниц – все сливалось в оглушительный гул. Пыль здесь была гуще, смешанная с пеплом очагов и чем-то невыразимо противным. Лаэль шел быстро, ловко лавируя между грудами мусора, спящими псами и людьми с пустыми, потухшими глазами. Его брезгливость боролась с холодным любопытством. Вот она, реальность. Грязь, на которой «Инженеры» возвели свою сказку о Горниле. Он запоминал лица. Запахи. Звуки. Это тоже было знанием. Оружием.
У храмовых ворот, отполированных до зеркального блеска и охраняемых каменными истуканами-стражами, толпился народ. Нищие протягивали руки с немым укором. Верующие в рубищах ждали своей очереди принести жалкую лепешку в дар «Небесному Горнилу» в надежде на милость. Жрецы в белоснежных одеяниях с золотыми символами солнца на груди важно шествовали мимо, не замечая грязи под ногами. Их лица были спокойны и сыты.