– Опять за свое. Царство Лаэля. С престолом в Горниле. Лаэль Первый, Повелитель Инженеров и Солнца. – Он сказал это без злобы, скорее с привычной снисходительностью. – И кем мы тогда будем? Твоими верховными жрецами? Или… ну, скажем, главными поставщиками фиников для твоего небесного стола?
– Ты, Менну, – ухмыльнулся Лаэль, – будешь моим главным архивариусом. Будешь записывать все мои великие указы золотыми чернилами на папирусе из лепестков лотоса. А Исида… – он повернулся к девушке, которая смотрела на него, затаив дыхание, – …Исида будет обжигать для моего дворца амфоры. Самые красивые. С изображением… ну, скажем, моего триумфального восхождения в Горнило на колеснице, запряженной огненными конями.
Исида покраснела, опустив глаза:
– Я… я постараюсь, Лаэль.
– Огонь из Горнила, наверное, пригодится для обжига, – проворчал Менну, собирая фигурки. – Если, конечно, Инженер Энергичности разрешит им поделиться.
Лаэль собирался парировать, но их разговор прервал резкий крик чайки, пролетавшей над двором. Тень большой птицы мелькнула на нагретых плитах. Лаэль взглянул вверх, на багровеющее небо. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая белые стены в кровавые тона.
– Пора, – неожиданно сказал он, вся его игривость куда-то испарилась. – Отец вернется с караваном скоро. Ужин.
Менну вскочил, ловко сунув глиняные фигурки в мешочек.
– Да, меня тоже ждут. Папирусы не перепишутся сами по себе. Хотя… – он бросил лукавый взгляд на Лаэль, – …может, твои будущие огненные кони помогут?
Исида тоже поднялась, отряхивая платье от несуществующей пыли.
– Мне тоже пора. Отец сказал, новый заказ от храма – пятьдесят масляных светильников с символами Горнила. Нужно успеть до праздника Солнца. – Она взглянула на Лаэля. – Завтра… у бассейна?
Лаэль кивнул, уже думая о чем-то другом. О караване. О разговорах, которые он подслушает. О жрецах и их глупых шляпах. О Горниле, в которое он войдет не как проситель.
– Завтра, – бросил он рассеянно.
Менну уже исчез в арке, ведущей к служебным воротам. Исида задержалась на мгновение, ее темные глаза еще раз скользнули по профилю Лаэля, освещенному закатом. Потом она быстро повернулась и побежала вслед за Менну, ее сандалии тихо шлепали по камню.
Лаэль остался один. Вечерний ветерок, внезапно налетевший со стороны пустыни, принес запах песка, горячего камня и… далекого дыма. Он подошел к тому месту, где сидела Исида, и поднял с плиты маленькую, небрежно слепленную глиняную фигурку – лошадку. Должно быть, выпала из ее кармана, пока она играла у воды. Он сжал теплую глину в кулаке. Беззаботный смех Исиды, язвительные шутки Менну, тень виноградных листьев – все это внезапно показалось хрупким, как эта фигурка. Миром, который он презирал, но который был… его миром. Пока.