Фантастика - страница 3

Она повернулась к Алексу. Ее глаза были бездонными колодцами горя.

– А вы… вы называете это проклятием? Моё единственное сокровище? Мою любовь, моё солнце, мой воздух? – Голос её дрогнул. – Вы пришли ко мне, чтобы пожаловаться, что солнце слишком яркое для ваших глаз, ослепших от тьмы вашего мира?

Алекс почувствовал, как земля уходит из-под ног. Его кошмар, его вторжение – для неё это было последним, самым святым, что у неё было. И он пришёл и назвал это мусором. Он, слепец, получивший зрение лишь для того, чтобы кричать, что свет режет глаза.

– Я… я не знал, – прошептал он, чувствуя себя ничтожным.

– А теперь знаете, – тихо сказала Лина. Она подошла к окну, глядя на сирень. – Уходите. Пожалуйста. И… постарайтесь забыть. Забудьте моё солнце. Оно не для вас. Оно… было только для меня. И его больше нет.

Алекс вышел на веранду. Запах сирени ударил в нос с новой силой. Но теперь это был не просто триггер чужих воспоминаний. Это был запах абсолютной, невыразимой потери. Потери, которая принадлежала не ему, но которую он теперь нёс в себе, как заразную болезнь.

Он ушел, не оглядываясь. Дождь под куполом мегаполиса смывал с него пыль заброшенного сектора, но не мог смыть чужую боль. Он нёс в себе Эхо не просто жизни, а эхо сломанного сердца. Реинкарнация оказалась не возрождением, а эхом по ту сторону могилы – эхом, которое нельзя заглушить, эхом чужой, навсегда утраченной сирени. Он был сосудом для света, который больше не мог согреть никого, кроме призраков. И этот свет теперь горел в нём вечным, тихим, невыносимым огнём.И самое страшное во всём этом, что он был ему совершенно не нужен. А забыть или стереть это – невозможно.

Кристалл Крови

Скрежет, раздирающей металл атмосферы сменился оглушительным ударом. «Пионер-7» не сел – он врезался в инопланетную пустошь. Капитан Элис Варга отчаянно дёрнула рычаг аварийного отстрела капсулы. Люк с шипением отвалился, впуская струю воздуха – холодного, с металлическим привкусом и едва уловимым запахом… озона и чего-то гниющего.

Перед ними расстилался Церера-Прайм. Не голубая мечта с картинок корпоративных буклетов, а бескрайняя, усыпанная острым чёрным шлаком равнина, уходящая к лиловому горизонту. Небо было странным: ни чёрное, ни фиолетовое, а мерцающее, будто покрытое масляной плёнкой, сквозь которую пробивался тусклый свет далёкого солнца. Ни деревьев, ни воды. Только угрюмые скалы, похожие на сломанные зубы, и странные, идеально симметричные кристаллические структуры, торчащие из земли, как чьи-то надгробия.