– Благодарю, – кивнул Алексей. – Отец, я вижу, был очень увлечен этими идеями.
– Увлечен? – переспросил Сомов с удивлением. – Нет, дорогой мой, это было гораздо больше, чем увлечение. Это было делом его жизни.
Старик отхлебнул чай и продолжил:
– Знаете, когда в 1864 году вышло Положение о земских учреждениях, многие восприняли это как формальность. Очередная бюрократическая реформа. Но не Михаил. Он сразу увидел в этом возможность реальных перемен. «Павел, – говорил он мне, – впервые мы можем сами решать свою судьбу, не ожидая милости от губернских властей».
– И что же вам удалось сделать? – скептически спросил Алексей.
– О, немало! – оживился Сомов. – Начнем с того, что до земской реформы в уезде не было ни одной больницы – теперь их три. Школы были только церковно-приходские, а сейчас у нас восемь земских школ. Оспопрививание, агрономическая помощь, страхование… Список можно продолжать.
– А почему тогда здесь всё в таком… – Алексей запнулся, подбирая слово.
– Запустении? – подсказал Сомов. – Потому что последние два года всё пошло наперекосяк. Новый председатель управы, Саввин, превратил земство в кормушку для себя и своих прихлебателей. Средства расхищаются, проекты заморожены. Ваш отец пытался противостоять этому…
– И надорвался, – мрачно закончил Алексей.
– Можно и так сказать, – вздохнул Сомов. – Но знаете, в чём ирония? Саввин сейчас уязвим, как никогда. Губернатор начал проверку по жалобе Вашего отца. Если найти доказательства растрат…
– Стоп, – прервал его Алексей. – Если Вы пришли просить меня продолжить дело отца, то напрасно. Я не собираюсь задерживаться в Заречье.
Сомов внимательно посмотрел на него.
– Вы очень изменились, Алексей Михайлович. Помню Вас мальчиком, который горел желанием изменить мир. Что с Вами случилось в Петербурге?
Алексей отвел взгляд. Что он мог рассказать? О своих юношеских иллюзиях, разбившихся о реальность? О том, как, работая в адвокатской конторе, убедился, что закон в России – лишь инструмент в руках власть имущих? О том, как постепенно научился играть по правилам этой системы, чтобы получить своё место под солнцем?
– Я повзрослел, – коротко ответил он. – И увидел, как устроен реальный мир.
Сомов покачал головой.
– Знаете, – сказал он, поднимаясь, – Ваш отец до последнего верил, что Вы вернетесь и поймёте. Не обязательно разделите его взгляды, но поймёте. У Вас его глаза, Алексей Михайлович. А глаза – зеркало души.