В витрине магазина рядом с рекламой сборника нот висело знакомое «Нет ходу трубопроводу».
– Бабуля чувствует, когда у Мэй заканчиваются запасы. Даже просить не приходится, – сказала мне молодая женщина, когда я открыла дверь магазина. Она оказалась не заперта. Похоже, лишь лианы-кампсисы с их трубчатыми цветами в ящиках на окнах второго этажа оберегали магазин от воров… или чего похуже.
– Она слышит шепот диколесья, – сдержанно ответила я, припоминая, что то же самое мать Сары говорила о Томе. Лу не знала, что я знакома с ней благодаря сновидениям. Промелькнувшее воспоминание о выбежавшей из леса сектантке обдало меня холодом, который не рассеялся даже от солнечного тепла. Дойдя до середины комнаты, я замерла на полированном вишневом полу и крепко сжала в руках корзинку. Возможно, это опыт прежней жизни накладывал на все, что я вижу, глубокую тень. Или это сказывалось влияние кошмаров. Как бы то ни было, мне внезапно захотелось предупредить молодую афроамериканку, которая приветливо со мной поздоровалась, что в городе, где, вероятно, до сих пор скрывается убийца, такая открытость и дружелюбие могут не довести до добра.
– Новая Бабулина постоялица уже у всех на устах. Она берет себе учеников время от времени, – сказала Мэй – слепая пожилая женщина, сидевшая в углу на кресле-качалке с мягкой плюшевой обивкой.
– Меня зовут Мэл, – представилась я. От неизменно меня сопровождавшей мрачности стало неловко. В последний десяток лет благодаря дружбе с Сарой эта мрачность более-менее рассеялась, но ее вернула гибель подруги и невероятно яркие сны. Перед моим появлением кампсисы должны были протрубить тревогу. Может, зловещие тени распространяла я сама.
– На моей памяти Бабуля взяла себе ученицу в первый раз, – улыбнувшись и закатив глаза, сказала полушепотом Лу. Мэй поцокала на нее языком:
– А тебе ведь целых двадцать три. Все-то ты уже повидала.
Зрение Мэй утратила, а вот слышала все превосходно. Ее волосы были заплетены в толстые косы, обвитые вокруг головы, и седые пряди делали эту прическу похожей на серебряную диадему, мерцающую на фоне ее темной кожи. Говоря со мной, она натягивала струны на гриф из палисандра: на ее коленях лежал незаконченный инструмент. Узловатые пальцы ловко и уверенно управлялись со стальными нитями.