– Вот так, – сказала Мэй. – В моей Таллуле живет музыка ее прабабушки. И еще как.
Лу отнеслась ко мне дружелюбно, но ее музыка проделала нечто большее. Звук пронизал меня насквозь, создав между нами двумя вибрации, которые не рассеялись даже тогда, когда песня была допета.
– Передай Бабуле благодарность за крем, Мэл, – еще раз улыбнувшись, попросила Лу. Волосы у нее тоже были заплетены в косы, но в отличие от прически бабушки, они ниспадали на плечи, словно дикие своенравные лозы: их украшали разноцветные бусинки, а кончики в несколько сантиметров свободно завивались в разные стороны наподобие ресниц. Она была красива, однако приходилось признать, что часть ее красоты открывалась мне в призрачном образе девочки из моих снов, который просвечивал через реальный облик. Теперь Лу, может, и повзрослела, но что-то мне подсказывало, что она и сейчас запросто могла бы запеть в любых обстоятельствах: хоть перед концом света, хоть на уроке арифметики. Так мне рассказывала Сара. Я практически наяву услышала ее голос с легким акцентом жителей гор, как у Лу. – Приходи еще. В любое время. Бабуля говорит, мы подружимся. Не вижу причин ей не верить.
Собственная ответная улыбка удивила меня. Я не выдавила ее через силу. В ней была искренность, а не притворство ради вежливости. Я улыбнулась из-за Лу. Такое моментальное чувство родства посещало меня до этого лишь однажды. Ценность момента заставила затаить дыхание и сдержать слова, которые пока слишком рано было произносить.
– Лу вот-вот сочинит новую песню. Я всегда это чувствую. На нее находит какое-то томление. Она ждет. Вслушивается. Я сказала, что тебе не повредит хорошая песня. Ошиблась. Ты сама принесла нам эту песню, – сказала Мэй.
У меня была единственная миссия – защищать Сару. Я с ней не справилась. И не могла никого ни на что вдохновить. Но почему-то после знакомства с Лу и ее музыкой мне уже не казалось, что Бабулина вера в меня лишена оснований. Я обрела новые силы. Окрепла. Песня Лу развеяла мою нерешительность.
Голос Лу и звуки ее дульцимера несли в себе добро. Мне это было ясно, поскольку в жизни я успела перевидать немало зла. И мои защитные инстинкты тут же забили тревогу. А что, если Бабуля права? Что, если убийство Мелоди не было кульминацией? Будет ли достаточно научиться готовить все отвары, настойки, масла и кремы из лечебника Россов? Не нужно ли мне сделать что-то еще? Сейчас. Сию секунду. Чтобы помочь. Вылечить. Уберечь.