Я знала лишь, что нужно предпринять хоть что-то.
Ни одна из женщин не проронила ни слова. Они просто остановились и стали кружиться водоворотом выцветших и пахнувших солнцем одежд – наверняка эти платья и платки пережили уже тысячу сушек под его лучами. Стоя на краю тротуара, Лу окликала меня по имени, будто дорожная полоса – лава из детской игры и заходить туда по правилам было нельзя.
Тусклый хоровод пересек преподобный Мун. Ему не пришлось даже подымать рук или отдавать команды: вспугнутые птицы в один миг рассыпались по сторонам, избегая, как им и подобало, контакта с человеком.
Они инстинктивно сторонились пастыря с пронзительными глазами.
Мне и самой хотелось упорхнуть.
– Здесь никто не купит твоих дьявольских товаров, девочка. Беги прочь и свои мерзкие зелья не забудь, – сказал преподобный Мун.
Но я-то была птицей из другой стаи, поэтому не сдвинулась с места – несмотря на то что не могла объяснить, зачем вышла на дорогу. На женщинах не было ничего, что ограничивало их свободу передвижения. Многие даже шепотом повторяли слова Муна, и эхо, которое создавало это бормотание, производило такое же жутковатое впечатление, как и их инстинктивные движения. Черные зрачки преподобного сверлили меня, а в моих глазах в ответ горела сухая ярость.
Я не позволяла себе моргать.
Он идет.
Под гул медленно бьющегося сердца мое сознание соединило этого неприятно зоркого человека и угрозу, которую почувствовала мать Сары в моем вчерашнем сне. Платья и платки. Вот и все. И средь бела дня, прямо посреди улицы, в окружении всего этого стоял он. Мне он ничем не угрожал. Пока что…
Девочки, быстро в дом. И не оглядывайтесь.
Позвоночник сковало льдом. Дыхание едва пробивалось сквозь одеревеневшее горло и холодные, жесткие губы. Корзинка задрожала у меня в руках.
Но я не отступила в сторону.
Мои ноги будто пустили корни, которые пронзили асфальт и укрепились в земле.
Преподобный Мун сощурил темные глаза и, переведя внимание со своих подопечных на мое лицо, принялся изучать его от бровей до подбородка.
– Вы что, такси ловите? С этим здесь туго. Говорят, такси в Морган-Гэпе не видели со времен сухого закона. Вроде бы тогда какой-то нью-йоркский гангстер приехал сюда искать самогонщиков. Ламстоны этим промышляли – и сколотили прибыльный подпольный бизнес, который продержался аж до шестидесятых.