Она дошла до церкви. Дверь была приоткрыта. Эмили толкнула ее. Скрип разнесся по пустой площади. Внутри было сумрачно, холодно и пусто. Лавки покрыты пылью. Алтарь голый. Ни свечей, ни цветов. Лишь в нише у стены стояла странная, неканоническая статуя – не святая и не ангел, а что-то вроде покрытого чешуей существа с пустыми глазницами, обвивающего каменную колонну. Жутко. Она поспешила выйти.
У небольшой площади с облупившимся фонтаном (сухим, конечно) она увидела табличку «Café». Окна были закрыты ставнями, но дверь не заперта. Эмили вошла. Внутри пахло старым табаком, пивом и влажным деревом. За стойкой стоял крупный, лысеющий мужчина в фартуке, вытирающий пивную кружку. Он поднял глаза. Его лицо было непроницаемым.
– Бонжур, – сказала Эмили. – Кафе… открыто?
– Открыто, – буркнул мужчина. – Для своих. Вы кто?
– Эмили Картер. Я… новенькая. В «Ла Гранж Нуар».
Лицо бармена не дрогнуло, но в его маленьких глазках мелькнуло что-то – не удивление, а скорее… понимание? Настороженность?
– Ага. Наследница. – Он поставил кружку. – Бернар. Чем могу?
– Можно кофе? И… бутерброд?
– Кофе – да. Бутерброд – хлеб с маслом или с сыром. Колбасы нет. Мясо – по средам.
Пока Бернар готовил кофе в старой эспрессо-машине, Эмили села у окна. В кафе, кроме них, никого не было. Тишина давила.
– Деревня кажется очень… тихой, – рискнула она заговорить.
– Так и есть, – отозвался Бернар, не оборачиваясь. – Люди работают. Или дома. Любят покой.
– ЛеКлеры говорили то же самое.
Бернар слегка замер, потом резко повернулся, поставив перед ней чашку с черным кофе и тарелку с толстым ломтем хлеба и куском желтого сыра.
– ЛеКлеры – уважаемая семья. Глава общины, можно сказать. – Он вытер руки о фартук. – Слушайте их совет. Особенно Пьера. Он знает, что к чему. В Сен-Нуар. И в доме вашем.
– Что он знает? – спросила Эмили, пряча дрожь в голосе. – Что не так с домом?
Бернар нахмурился.
– Старый дом. Как и все тут. Стены помнят многое. Не все хорошее. – Он махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. – Держитесь подальше от подвала. И от леса за домом по ночам. Особенно когда луна полная. Ветер тогда воет… странно.
Он отказался от дальнейших расспросов, сославшись на дела. Эмили допила горький кофе, съела хлеб с сыром (вкус был нормальным, но есть все равно было страшно) и вышла. Она почувствовала себя еще более потерянной. Предостережения о подвале и лесе звучали как эхо слов ЛеКлеров. И этот Бернар явно чего-то боялся. Или был с ними заодно?