– Найн, найн, я хотеть вам помочь русский зольдатен!
– Бля это немец, мочи его братцы! – раздался чей-то голос из фронтовиков.
– Найн аларм, я прибыть помочь!
– Отставить мочить немца! – скомандовал старшина.
И добавил:
– Он же голый! Ну, коли хочешь помогать, помогай!
Старшина стащил сапоги с убитого, штаны и ватник.
– Прости брат, тебе они уже не пригодятся!
Кинул одежду прибывшему, к ним на подмогу и сказал:
– Прикройся, а то срамоту отморозишь!
Выручатель без какого-либо стеснения и промедления натянул предложенное обмундирования, сапоги примерил по стопе и отбросил со славами:
– Маленький сапог, потом, некогда!
А потом и вовсе без разрешения принял командование на себя коверкая по слова немецким акцентом:
– Так русский слушай внимательно, ви двоя, хватай то бревно! Ти! – указав на старшину, давать мне свой нож, шнель, шнель!
– Делаем, как он говорит, выбора нет!
Двое солдат сволокли бревно с бруствера и уставились на голыша.
– Что делаем?
– Как жетянка повернёт, таран бить ноги! Нужно чтобы он лежать! Как только мы его положить, ти большой медведь должен кинуть гранат и все ложиться! Понимать? У нас будет тридцать секунд, пока система перезагрузиться!
Солдаты посмотрели озадачено на старшину.
– Выполнять бойцы!
Те махнули головами, обозначая, что готовы действовать.
– Когда него перезагрузка, я успевать вытаскивать процессор.
Все были ошарашены, не чего не понимали, но вопросы никто не задавал, да некогда задавать вопросы. Все хотели жить, поэтому старались внимательно слушать и выполнять, хватаясь за этот план, как за спасительную соломинку.
За углом окопа с хрустом ломаемых костей, на них надвигалась тень убийцы, все приготовились. Двое обняли бревно и приготовились идти на таран. В проходе показалась фигурка бессмертного солдата, и фронтовики с отчаянным криком бросились на врага, направляя бревно в ноги. Раздался металлический удар, и машина со скрежетом и скрипом повалилась на землю. Но старшина замешкался бросать гранату, боясь подорвать всех своих боевых братьев.
Тогда голыш резво подскочил, скинул с нападавшего каску, воткнул ему лезвие ножа в пространство между основанием черепа и соединением, где у нормального человека должны находиться шейные позвонки. Высыпали искры. Затем снял кусок скальпа, оторвал кусок кожи второй рукой, ножом резко, что-то подцепил, повернул, откинул металлическую крышку. Киборг пришёл в себя и, по всей видимости, не был в восторге от этих действий, ногой он ударил рядом стоящего солдат, тот отлетел на метр вглубь траншеи. Тот сильно приложился о стенку окопа, раздался хруст ломаемых костей, и безвольное тело сползло вниз, оставляя сильную вмятину в стене. Второго он схватил за ногу и встал, поднял головой вниз, словно тряпичную куклу и воткнул головой в землю, боец сложился пополам, переломав шею, а когда киборг разжал хватку, все увидели, что у солдата сломан позвоночник. Он упал на грудь, а ноги сложились на спине. Киборг выпрямился, но движения давались тяжело, левая рука и нога не сгибались, он силился повернуть голову, но она почти не поворачивался, лишь немного смещалась, и словно натыкаясь на что-то, откатывалась в исходное положение. Он пытался повернуть голову, раз за разом, но голова застряла в боковом положении, смотрела чуть в сторону относительно тела развёрнутого фронтально к солдатам. Голова продолжала совершать прерванные движения. Робот принял решение на атаку в таком виде. Он смотрел в бок застрявшей головой, продолжая пытаться привести её в нормальное положение. Размахивал в такт движения не гнущейся рукой и подтягивал парализованную ногу. Киборг продолжал шаг, за шагом приближаться к оцепеневшим солдатам повернувшись к ним боком. Выдержать это ужасающее зрелище нормальному человеку было не возможно, но крепкие духом фронтовики постепенно выходили из оцепенения. Первым вышел их новый боец, он громко крикнул: