И для него открылась возможность отобрать из «понаехавших» лучшие кадры – мы готовы были работать где угодно, и он призвал под свои знамена врачей и физиков, не надеющихся сохранить свой статус в жуткой толчее новоприбывших.
Первого августа тысяча девятьсот девяносто первого года мы начали учиться. Зелиг сам преподавал нам онкологию и изменил мое представление о жизни, рассказав на первой же лекции, что больше сорока процентов заболевших раком в наше время излечиваются сразу. Половина оставшихся становятся хроническими пациентами и живут еще пятнадцать – восемнадцать лет. И только очень небольшая часть раковых больных (в основном запущенные случаи из-за несвоевременной диагностики) имеют зловещий прогноз. После этой лекции мы другими глазами посмотрели на болезнь и на нашу будущую работу.
Ровно через полтора года Зелиг отобрал для работы в своем отделении семь человек из пятнадцати закончивших курс. Трое из них были по образованию врачи, двое – физики, одна женщина – биолог, другая – инженер-электронщик.
Старожилы приняли нас довольно дружелюбно. Учитывая наш жалкий иврит и нашу роль козырных карт в игре, которую Зелиг выигрывал у них нокаутом, можно сказать, что приняли идеально.
Зелиг сам распределял нас по рабочим местам. Сначала он спросил каждого, где и с кем человек хотел бы работать, а потом распределил по своему усмотрению, абсолютно не сообразуясь с нашими пожеланиями. Меня и мою подругу Любу, как наиболее хилых и низкорослых, но с неутраченным интеллектом, он направил в симулятор – мозговой центр радиотерапевтического отделения. И мы проработали там несколько лет, пока Люба не сдала экзамен на медицинскую лицензию. После этого ее взяли с Зелигиного благословения на итмахут[3] в онкологическое отделение, она прошла все адские муки суточных дежурств с последующим рабочим днем, все унижения новичка, все приступы отчаяния и бессилия, прекрасно сдала оба главных экзамена и стала специалистом-онкологом. И проработала в этом качестве двадцать пять лет.
Инженер-электронщик, не будучи связана ни генетически, ни духовно с жизнью еврейского народа, решила, что нет никаких причин отдавать своих детей израильской армии, и уехала в Канаду.
Мы с Левой – сначала он, а потом и я – понадобились в группе физиков и перешли туда с большим удовольствием.