Не вышло. Как и тогда, когда Деми пытался застрелиться. Его руки так сильно дрожали, что все пули прошли мимо. Лишь после он понял, что пистолет нужно было вставить в рот – так дуло не сместилось бы с цели, а кровь из черепа наконец стекла в глотку. Вот только Деми не знал, как нужно совершать тихое самоубийство. Раньше ему приходилось страдать лишь на показ. Вся его жизнь один сплошной шум.
– Я так скучаю. – Простонал Деми, падая на колени. – Бен, Гвен. Галли. – Его горло сдавили рыдания, и хватка эта была куда крепче, чем у самодельной верёвки.
Ему их не хватало. Деми мало чем интересовался, но Беннеты оказались исключением. В Сафэксе он впервые познакомился со своей настоящей семьёй. Желудок ныл без еды Бена. Голова раскалывалась от боли потому, то её не держали руки Гвен. Ноги отказывались идти, потому что на них не висел Галли. Казалось, когда-то они стали дороги Деми только для того, чтобы ему было по кому тосковать. Точно так же о своих потерях думала Софи.
Он мучился и желал, чтобы его страдания поскорей закончились, но лишь до тех пор, пока перед ним не возникла она. Девушка, что явилась ему тогда, когда мутные чёрные круги ещё продолжали плыть перед глазами. Та, что не боялась его, как и он позабыв звучание человеческого голоса. Это была Софи. Софи Диана Мур из девятнадцатого Кольца. То проклятье, что на двадцатилетие преподнесла ему сама судьба.
Он мог не выходить из дома неделями, а если и появлялся на улицах Центра, то лишь затем, чтобы попасть в бар, где ему предлагали закурить едкие сигареты. Деми никогда от них не отказывался, но всякий раз, как возвращался к Марии, чувствовал себя хуже, чем прежде. Она наблюдала за ним и ждала, когда он позволит ей к себе приблизиться, но спустя полтора года после ухода Софи Деми держался всё тем же особняком, чей хозяин открывал двери лишь странным курьерам с собранной в папиросы травой.
Софи не пользовалась духами, и от того Деми становилось больнее. Он не мог надышаться её футболками. Каждую ночь Деми открывал её шкаф и смотрел на порядок, который остался после неё. Он использовал её шампунь, стригся теми же ножницами, спал в её постели и падал лицом в ту подушку, на которой когда-то лежала она. Деми завтракал тем же, чем и Софи, подобно ей пропускал обед и оттягивал ужин до поздней ночи. Всякий раз, как он гладил Кошку, ему казалось, что в её мягкой шерсти он замечает горячие пальцы Софи. Таблетки не помогали. С самого утра Деми вспоминал их разговоры и записывал в заметки на телефоне, пытаясь воссоздать каждую деталь. Его горе никак не проходило потому, что он встретился с ним ещё раньше, чем с самой Софи. Все прекрасно понимали, что дело было не в ней, но именно она стала последней каплей.