Но это все будет потом, а сегодня можно чувствовать себя спокойно, ведь тебе вроде не за что меня ругать, тем более вечером вы с папой пойдете в гости – недалеко, к соседям по коммуналке. Тетя Лариса и дядя Витя – добрые и веселые. Правда, тетя Лариса тебя страшно раздражает своей спортивной фигурой. Она занимается волейболом. Для души, после работы. А с дядей Витей ты много шутишь.
А еще у них есть дочь, Оля. Она младше меня на три года, поэтому я не знаю, как с ней дружить. У нее есть хомячки – пушистые, глаза как черные бусинки. Они живут в клетке с подстилкой из старых газет. Оля не всегда успевает менять газеты, и часто клетка издает специфический запах. Ты обычно брезгливо морщишься и непременно говоришь: «Как можно держать таких паразитов?» А мне так хочется какое-нибудь животное – пушистое и теплое. Чтобы можно было обнять и почувствовать любовь. И я прошу: ну пожалуйста, мама, давай заведем щенка или котенка. А ты закатываешь глаза и спрашиваешь, кто за ним будет убирать. Я согласна убирать, я обещаю, но ты почему-то не веришь.
ВОСЕМЬ
Второй класс. Учительница, которую я обожаю – она так по-доброму смотрит на меня, – раздала контрольные диктанты по русскому. Четверка. Вообще, Лариса Васильевна мне даже иногда помогает. Если, например, ошибочка незначительная и ее можно исправить незаметно, она мне подсказывает, как исправить, и не снижает оценку. Это такое приятное чувство, что взрослый человек тебе помогает! Но в этот раз ошибка была слишком очевидной, и вот она – четверка.
Я стою у раздевалки уже одетая и знаю, что снаружи меня ждешь ты. Как тебе сказать про четверку? Может, не говорить? Но ты увидишь ее в дневнике. Ноги ватные, и тут я вижу Юльку. Ее мама тоже ждет во дворе школы. Мы выходим вместе и вчетвером идем к метро. Ты не спрашиваешь меня про диктант, и от радости я несусь с Юлькой наперегонки. Мы затеваем с ней прятки, и, убегая за трансформаторную будку, я неудачно падаю на левую руку. Что-то больно пронзает ладонь, я поднимаюсь, просто зажимаю кулак и стремглав бегу к тебе. Не глядя на руку, разжимаю пальцы и вижу ужас на твоем лице. Алая кровь пульсирует из раны на ладони. Оказывается, я упала рукой на торчащую крышку консервной банки и порезалась довольно глубоко. Ты, ничего не говоря, вынимаешь и прикладываешь платок, чтобы кровь не капала на одежду, берешь меня за правую руку и быстро тащишь в медпункт ЦСКА. Доктор, систематически имеющий дело со спортивными травмами, настолько мастерски латает мне порез, что шрам сейчас можно разглядеть только в лупу.