Домой едем молча, ты лишь немного поворчала, что теперь мы не сможем ездить в музыкалку целый месяц и что ты сто раз просила меня беречь руки. Ведь я музыкант. Мне приятно думать о себе как о музыканте. Здорово, что не спортсмен: музыка мне нравится больше. Правда, немного непонятно, почему, если я уже музыкант, мы все еще ходим на тренировки.
Вечером ты рассказала папе о том, как я неуклюже упала и тебе пришлось очень быстро бежать и очень сильно просить, чтобы мне зашили руку. Папа жалел тебя. Когда ты вышла в ванную, он заглянул в мой закуток и спросил, как рука. Я показала, он подул и пообещал, что так заживет быстрее.
Почему-то папа старался меня жалеть, когда ты этого не видела. Я его понимаю, ему тоже иногда доставалось от тебя. Не то сказал, не так сделал, сделал так, но не вовремя – причин было много. Но папа всегда извинялся, шутя: «Виноват, исправлюсь» – и ты переставала злиться. Я так не могу. Я почему-то сильнее обижаюсь, мне все время хочется плакать, когда ты ругаешься, мне кажется, что ты не всегда справедлива. Хотя ты каждый раз объясняешь, что виновата именно я. И вроде все сходится, только все равно обидно.
ДЕВЯТЬ
Я вернулась из школы и застала тебя на общей кухне с ножом в руках.
Теперь я учусь в другой школе, рядом с домом. Мне уже девять. Ты перевела меня кататься в «Олимпийский», и ходить в эту школу удобнее – я могу это делать самостоятельно. Переходить в новый класс было страшновато, но обычные ребята – не спортсмены – мне понравились даже больше. У меня появилась подружка Дана, с которой мы сидим за одной партой. Дана – дочь генерала, ее родители мне кажутся бабушкой и дедушкой. Они живут в старинном доме со статуями. Однажды Дана предложила мне зайти к ней домой. Как же я удивилась, что в квартире, где шесть комнат, живет всего одна семья. В гостях было не по себе. Но мама Даны была очень дружелюбна и угостила нас чаем с конфетами. Она как будто никуда не торопилась – странно, ведь ты всегда торопишься. Точнее, ты все делаешь быстро, и я никогда не успеваю за тобой. А здесь, на огромной кухне с высоченными потолками и лепниной вокруг люстры, хотелось пить чай, смеяться и никуда не торопиться.
Я стою у входа на кухню, а ты с остервенелым лицом и ножом в руке подходишь к клетке с попугайчиком.