– Вот те раз! Опухнет она! Не-не, давай-ка мы с тобой встречу отметим! Не всё Кольке-оглоеду радоваться!
Тётка Дарья подскочила и вышла в сени. Что-то грохнуло, потом с шумом покатилось. Через несколько минут тётка вернулась с пыльной бутылкой из тёмного стекла с замотанным холстиной горлышком. Следом за ней появился кот. Он потёрся о мои ноги, а затем легко запрыгнул на колени и улёгся калачиком.
– Вишь, как прятать приходится? Не укрою, всё выжрет, идолище проклятое! А я держу на всякий случай. Где на зуб положить, когда грудину растереть. Лучше прошинского самогону ничего нет.
– Варит ещё? – удивилась я. – Прошиной уж сколько? Мне кажется, я ещё в школе училась, а ей уже лет сто было.
– Вот ты загнула – сто! Она меня всего лет на десять старше. А что до виду, так от её красоты и в юности мужики вдоль дороги не падали. Достань-ка рюмки-то!
Я вынула из серванта гранёные, с золотым ободком, бокальчики на ножке и поставила их на стол. Выпивать мне не хотелось, но тётка Дарья так радовалась, что отказывать ей я не стала.
– Мне только чуть-чуть, на донышке, – попросила я.
– Чтой-то? – Её рука с бутылкой замерла в воздухе.
– Не хочу, – поморщилась я.
– А ты через не хочу! – приказала тётка Дарья. – Смотрю я на тебя, Марьянка: вроде ты, а вроде нет. Лицом бледнючая, ручки-ножки что у кузнечика! Спереди ухватиться не за что! Мода, что ли, такая нынче – до прозрачности себя истязать? Одни глазищи! Ешь, пей, закусывай!
Она сунула мне в руку наполненную до краев рюмку и поднесла свою, легонько ударив о блеснувший в свете лампы край.
– Господи, прими за лекарство! – перекрестилась она и мелкими глоточками выпила до дна.
Я вдохнула терпкий запашок и поднесла рюмку к губам. Осилить смогла только до половины.
– Нет, я сейчас селёдку-то принесу, – крякнула тётка Дарья. – Как же без селёдки-то? И картоха у меня отварная стоит, я её сейчас в постном масле обжарю, и красота!
Я попыталась было отказаться, но тётка Дарья даже слушать меня не стала. Вместе мы с ней очистили несколько картофелин. Потом принялись за лук.
– А что Георгий? – спросила я между делом. – Так один и живёт?
– Так и живёт, – смахивая выступившую от ядрёного лука слезу, ответила тётка Дарья. – Мы с ним по-доброму, по-соседски, грех жаловаться. Каждую зиму помогает нам с дровами. Мы хоть котёл и поставили, а всё одно: как осень начинается, печку кормим.