– Дорого, поди? – усмехнулась я, уже догадываясь, каким образом им помогает мой отчим. Дровами запастись нынче дело недешёвое.
Тётка Дарья хмыкнула и смахнула порезанный лук на чугунную сковородку.
– А какой с нас леспромхозу урон? Мы ж по мелочи берём, сучок разный и не калибр. Георгий и денег не берёт.
– Понятно.
– Понятно ей! Пенсия сама знаешь, не разгуляешься. В Москве, чай, всё по-другому!
– По-разному.
– Так ты с домом-то что решила?
– Я не думала об этом.
– Твой дом-то, материнское наследство. Тебе и решать.
– Ну как я его продам? Там бабушка жила, и вообще…
– Это ты про Георгия? – вздохнула тётка Дарья. – Оно, конечно, так. По-человечески надо решать. У него самого ничего нет. В деревне, откуда он родом, евойный брат живёт с семьёй. Георгий после армии как сюда приехал, всё в общежитии ютился. А потом уж с матерью твоей сошёлся. Она тоже не хотела из дому-то уезжать. В доме – воля, а в квартире что? Четыре стены и соседи со всех сторон.
– Кому-то и в квартире хорошо.
– Так я разве ж спорю? Кто в доме не жил, не поймёт. А, ладно, теперь-то чего уж, решать надо.
– Не хочу я пока об этом думать, – нахмурилась я. – Потом как-нибудь.
– И то верно. Может, ещё вернёшься.
Я не стала отвечать, потому что уже слишком долго жила отдельно, чтобы примерять на себя возможность жить под одной крышей с мужчиной, который… чёрт, я даже не могу найти правильное определение тому, как отношусь к Георгию. Он мой отчим, муж моей покойной матери. Не отец, не кровный родственник. Я не могу скинуть с весов всё, что он сделал для нас с матерью, и всё же, по-моему, жить вместе это как-то неправильно. Слухи пойдут такие, что вовек не отмоешься. Но это я так, к слову. Возвращаться я действительно не хотела.
Запахло жареной картошкой. Я сглотнула голодную слюну и уже с вожделением посматривала в сторону жирной селёдки, которую тётка Дарья умело и быстро освобождала от сероватой кожицы и костей.
– Сбегай-ка в огород за зелёным луком, пока не стемнело, – велела она. – И глянь, не видать ли моего ханурика. Загулял, зараза, как есть загулял!
Я отправилась на огород и нарвала зелени. Окна моего дома были темны.
«Ушёл, что ли, куда?» – подумала я с надеждой. Лучше бы ушёл, ей-богу. Говорить нам не о чём, только нервы друг другу трепать. Понятно же, что деваться ему некуда, а ведёт себя так, будто я ему что-то должна. Нашёл бы себе женщину, по нему, поди, полгорода слюни пускают, и ушёл бы к ней жить. Но нет, сидит, как сыч, захламил весь дом своими инструментами.