Он посмотрел на фотографию Алины, стоящую на столе. Ее улыбка казалась такой далекой, такой нереальной. Сможет ли она понять его? Сможет ли она ждать? В его душе боролись страх и долг. Страх перед неизвестностью, перед опасностью, перед тем, что ему придется столкнуться с чем-то, к чему он совершенно не готов. Но и чувство долга, которое, казалось, просыпалось в нем с каждым ударом сердца. Он не мог просто остаться в стороне, когда его страна нуждалась в нем.
Он решил, что должен встретиться с ней, поговорить. Он взял телефон, но набрал номер Алины, и в этот момент в дверь постучали. Это были его друзья, такие же молодые ребята из соседних домов, тоже получившие повестки. Их лица были напряжены, но в глазах читалась решимость. Они пришли, чтобы вместе пройти через это, чтобы поддержать друг друга. Вадим понял, что он не один.
"Ну что, Вадим, идем?" – спросил один из них, протягивая руку.
Вадим посмотрел на повестку, потом на фотографию Алины, затем на своих друзей. Он глубоко вздохнул, словно набирая в легкие всю решимость мира.
"Идем," – ответил он, и в его голосе уже не было прежней слабости.
Сборный пункт гудел, как растревоженный улей. Молодые парни, еще вчера студенты, рабочие, обычные жители, теперь стояли в строю, облаченные в непривычную военную форму. Воздух был пропитан запахом новой ткани, машинного масла и сдерживаемого волнения. Вадим, получивший свою форму и прошел первичный инструктаж, чувствовал себя неуклюже, словно в чужой шкуре. Его мысли постоянно возвращались к Алине. Где она сейчас? Знает ли она? Как она отреагирует?
Перед отправкой на полигон им дали короткую возможность связаться с близкими. Вадим нашел укромный уголок, достал телефон и набрал номер Алины. Гудки казались бесконечными. Наконец, на другом конце провода послышался ее голос, слегка раздраженный:
"Вадим? Ты чего звонишь? Я же говорила, у родителей. Что-то случилось?"
"Алина, – голос Вадима дрогнул. – Меня призвали. Отправляют на учения, потом, возможно, дальше…"
В трубке повисла пауза. Вадим ждал, затаив дыхание. Он представлял себе ее испуганное лицо, ее слезы, ее слова поддержки. Но вместо этого он услышал:
"На учения? Вадим, ты же знаешь, я не люблю все эти твои игры в солдатики. Я же говорила, что это все несерьезно. Мне нужно было уехать, чтобы не видеть, как ты тут будешь страдать."