Судите сами – я настолько хороша, что могу развлечь незнакомых людей на двадцать или тридцать лет старше себя, сдержать буйный нрав Лили, которая пересекла ту самую невидимую отметку на бутылке и спасти вечер, оставаясь интересной и несмотря ни на что получить новые контакты в телефонную книгу.
Уже хорошо зная Лилины бытовые привычки, я была уверена, что на протяжении всей командировки мне предстоят беспокойные ночи. Единственное, что кошмарно злило меня в моей старшей подруге – чудовищная бессонница, с которой она ничего не могла сделать, не давая при этом спать никому вокруг. Чаще этим «никем» была я – измотанная рутинной работой с текстами и изрядно накачанная алкоголем.
Не существовало человека, который мог бы остановить Лилин поток сознания и возбуждения. К счастью, в эти моменты мы оставались одни и никто не мог видеть моего позорного поражения в этой борьбе. До двух-трех часов ночи Лиля беспрестанно говорила, переставляла предметы, включала свет и на все мои просьбы дать мне хоть немного поспать не реагировала никак. Тогда, в гостинице, я смогла проявить жесткость и сказать, что я невыносимо устала, поэтому ухожу в свой номер. В обычной жизни, когда я оставалась у нее на кухне после поздних прогулок, отправить Лилю спать было делом нескольких часов усилий.
Однажды, когда я в очередной раз пыталась уснуть под ее несвязное бормотание, моя злость сменилась очередным витком азарта. Если я так ценна ей как друг и если ей так важна моя поддержка, как она говорит, то я обязательно смогу справиться с этим и помочь ей же выйти из этого круговорота бессонницы, недосыпа и постоянного похмелья. Помочь выйти. Или вытащить ее.
В той же командировке на следующий день после приезда, я узнала о своей покровительнице новый факт, до этого ускользавший от меня из-за того, что обычно я уезжала из ее дома ранним утром, даже не всегда дожидаясь ее пробуждения.
Проснувшись и приведя себя в порядок, Лиля зашла ко мне в номер с пакетом, из которого появились бананы, зефир и бутылка коньяка.
– Зачем тебе коньяк-то? – зевнула я.
Лиля медленно перевела на меня глубокий, еще подернутый суровой дымкой взгляд и отделяя каждое слово проговорила:
– Чтобы не болела голова.
– Ты похмеляешься коньяком? Никогда не замечала. Разве так делают? По-моему люди похмеляются пивом. Может поспишь лучше? Мы же не скоро начинаем.