– Горькое? – спросила Пуговка.
Я покачал головой.
Сюй Фугуань недовольно кашлянул, поднял плошку и снова протянул мне:
– Пей, пей до дна.
Я сидел не шевелясь.
– Подержи ему голову, – скомандовал Сюй Фугуань Пуговке. Она на секунду замерла, а потом сделала то, что он ей велел.
Сюй Фугуань приказал своему помощнику насильно разжать мне зубы и вылил мне в глотку содержимое плошки. Я сопротивлялся изо всех сил, я слышал, как подо мной скрипят ножки стула, часть лекарства вытекла через нос, а одной рукой я так крепко вцепился в брюки Пуговки, что даже разорвал их.
Через несколько месяцев мы с мамой снова столкнулись с Сюй Фугуанем у мельницы в центре деревни. Он разговаривал с Хуар, женщиной, которая держала пасеку на западном краю деревни. От смеха на лице Хуар время от времени проступал румянец.
Мы с мамой подошли к ним, и мама рассказала господину Сюй Фугуаню, что по возвращении из клиники меня несколько раз обильно вырвало, зато я оправился от болезни.
– Так что это было за лекарство? – спросила мать.
Сюй Фугуань посмотрел на Хуар, потом на мать и буркнул, понизив голос:
– Дерьмо.
Когда Хуар вышла замуж и приехала в нашу деревню, мы жили в Майцуни уже второй год. Она, как и мы, была чужой в деревне, и все вокруг ей казалось незнакомым, поэтому на некоторое время они с матерью особенно сблизились. Позже из-за каких-то непонятных разногласий они постепенно отдалились друг от друга.
Дом Хуар находился на западном краю деревни, по соседству с портновской мастерской, а во дворе, окруженном глинобитной стеной, росли персиковые и абрикосовые деревья, под которыми стояли ульи разных размеров. Я слышал, что она привезла их с собой в качестве приданого. Весной мы с мамой часто ходили к ней во двор полюбоваться цветением персиковых деревьев. Хуар всегда улыбалась и казалась беззаботной, как будто ничто не могло ее расстроить.
И вдруг ранней весной мы услышали, что Хуар повесилась на дереве посреди поля далеко за пределами деревни. Мы с мамой поспешили туда, чтобы увидеть все своими глазами.
Это происшествие было просто невероятным: ничто не предвещало подобного исхода, и позже, когда люди вспоминали о Хуар, то, обсуждая эту трагедию, они так и не смогли найти причину.
В полдень того дня Хуар, как обычно, вышла на улицу косить траву. Проходя мимо Финикового сада, она заговорила с матерью, и я издали видел, что на ее лице как всегда играет улыбка. Старик, рыбачивший у пруда, рассказал, что в тот день Хуар долго косила траву в поле, затем спустилась к каналу, вымыла корзину, набрала воды, чтобы умыться, и сделала несколько больших глотков. Он заподозрил неладное, когда Хуар перекинула веревку через ветку софоры.