– Верно, – улыбнулась девушка.
– Я – миссис Деверелл, – сказала посетительница, – вам знакома моя фамилия?
Что-то смутно отозвалось в памяти Элизабет, но слишком незначительна была вчерашняя встреча, чтобы мгновенно прийти на ум. Девушка сочла, что посетительница намекает на свою известность в каких-то кругах… Вот только в каких?
– Не могу поверить, что вы удостоили нас своим посещением, – ответила она, надеясь, что учтивый ответ успокоит старушку.
– Не мели вздор, дитя, – рассмеялась та, – никто не интересуется мной. А вот вами – очень даже.
– Прошу прощения?
– Вчера к вам заходил мой сын, Уолтер Деверелл. Он – художник.
– Верно! – Элизабет вспомнила руки в пятнах краски, – извините, вчера было слишком много посетителей, сейчас вспомнила.
– А вот он вас запомнил, – лукаво погрозила пальцем старушка, – уж очень вы ему приглянулись! Уолтер у меня талантливый, но очень стеснительный, прямо беда с ним! Как увидит симпатичную девушку, так прямо язык отнимается. Вот и решил прислать меня, чтобы я с вами поговорила.
– Прошу прощения? – в замешательстве повторила Элизабет. Она была хороша собой, и посетители не раз приглашали девушку встретиться с ними, но вот чтобы от лица кого-то являлась мать – это произошло впервые.
– Не думайте о нас плохо! – всплеснула руками старушка, – Уолтер очень приличный, очень честный! Не стоит его бояться. То, что он хочет вам предложить, не может никак оскорбить молодую девушку.
– И о чём же вы говорите? – Элизабет приподняла бровь.
– Вы знакомы с творчеством Уильяма Шекспира? Наш великий соотечественник! Уолтер пишет картину по его пьесе «Двенадцатая ночь». Он предлагает вам быть его натурщицей.
Заперев за собой дверь лавки, Элизабет окунулась в атмосферу вечернего Лондона. Мягкий лунный свет скользил по крышам домов на Ковент-Гарден, кое-где едва белели облака, сумерки сгущались и темнели вдали, там, где среди неба чётко вырисовывался силуэт Вестминстерского дворца. Вечер был удивительно лиричен, но его поэтическая красота оставалась совершенно незамеченной для прохожих, которых, несмотря на поздний час, было очень много в этом районе города. Бурлящая жизнь Ковент-Гардена понемногу затихала, чтобы уступить место другой, ночной. Рыночные торговцы сворачивали свои прилавки, громко переговариваясь друг с другом. Бродячие псы растаскивали куски свинины, специально или по неосторожности, оставленные мясником. Подвыпившая компания вынырнула из переулка и направилась к ближайшему пабу, откуда уже доносился весёлый гул голосов. Несколько девушек – ровесниц Элизабет, поравнявшись с ней, прощебетали своё приветствие. Но девушка даже не заметила их – как не замечала она и красоту вечера, и толпу прохожих – всё, что составляло ранее её мир.