– Вы пытаетесь нарисовать то, что видели? – спросил он неожиданно, кивая на холст.
Арлетта взглянула на свое творение – хаотичное, тёмное, полное безысходности.
– Я пытаюсь нарисовать тень, – ответила она горько. – Но тени не имеют лица. Только очертания. И запах. Химический, едкий запах. И этот… зелёный цвет. Как клык змеи.
Она повернулась к нему снова. Янтарные глаза были бездонными.
– Может, вам стоит попробовать иначе, доктор? Не искать только отпечатки пальцев и состав краски. Может, попробовать… нарисовать портрет этого человека? Из того, что есть? Тень. Запах. И редкая, ядовито-зеленая краска. Разве это не детали? Разве они не складываются в… в образ?
Сайлас смотрел на неё. Художница. Предлагала ему рисовать портрет преступника. Это было так далеко от его протоколов, от его скальпелей и микроскопов, что казалось чистым безумием.
– Моя работа основана на фактах, мисс Ван дер Вельде, – произнес он, пряча тюбик с краской в карман. – Не на воображаемых образах. Я проверю вашу информацию о краске. Ожидайте звонка.
Он повернулся и вышел из мастерской, не оглядываясь. Солнечный свет, тёплый и живой, остался позади, вместе с запахом красок и образом женщины с янтарными глазами, которая осмелилась предложить ему видеть мир иначе. Он шагнул в прохладную серость подъезда, и дверь мастерской закрылась с тихим щелчком, отсекая буйство цвета.
Но в кармане его пиджака лежал маленький липкий тюбик с редкой зелёной краской. И в памяти, вопреки всему, застыл вопрос из её янтарных глаз: «Разве они не складываются в образ?»
Он отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Факты. Только факты. Тень убийцы не имела лица. Она имела ДНК, отпечатки обуви и, возможно, состав краски. Этого должно было хватить. Но где-то в глубине, в том месте, которое он давно заморозил, шевельнулось что-то похожее на сомнение. Или просто раздражение. От художницы, которая видела зелёные капли там, где их не должно быть, и осмеливалась думать, что он что-то упускает.
Глава 3
Имбирное печенье и Тени Прошлого.
Солнце, уже клонящееся к закату, окрашивало мастерскую Арлетты в тёплые золотистые тона. Хаотичный холст с криком боли всё ещё стоял на мольберте, но теперь он был прикрыт старым льняным полотном. Воздух, пропитанный запахом красок и скипидара, смешивался с новыми, уютными ароматами – свежесваренного кофе, корицы и чего-то сдобного, сладкого.