– И что это доказывает, мисс Ван дер Вельде? – спросил он, стараясь сохранить ледяной тон. – Что убийца – художник? Или что он посетил морг после совершения преступления, оставив там след? Оба варианта абсурдны.
– Это доказывает, что вы что-то упустили! – вырвалось у Арлетты. Голос её дрожал, но не от страха, а от гнева и отчаяния. – Что этот след – важный! Что он связывает место убийства с… с тем местом, где лежал Грегор потом. Может, убийца был «там»? Может, он следил? Может…, – она вдруг замолчала, её взгляд стал расфокусированным, внутренним. – Может, он знал, что тело повезут туда? И пришел… посмотреть?
Мысль была дикой, пугающей. Сайлас почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он отвёрг её мгновенно.
– Это паранойя, мисс Ван дер Вельде. Навеянная стрессом. Морг – режимный объект. Посторонние туда не проникают.
– Как же тогда там оказалась «моя» краска? – резко парировала Арлетта, указывая на платок, где зелёное пятнышко выделялось на синем фоне. – Я принесла её на себе? С места убийства? Но я же не подходила к окну! Я была в гостиной, потом в кабинете… и потом убежала. И в морге я была только в приёмной и предсекционной, не касаясь ничего! Откуда она на платке? И на полу?
Сайлас молчал. Его логичная, выстроенная, как скальпель, картина реальности дала трещину. Небольшую, но раздражающую. Эта художница с её светлыми волосами и горящими янтарными глазами, с её дурацкими догадками и упрямством… Она вносила хаос. Он ненавидел хаос.
– Ваши предположения… не лишены любопытства, – сквозь зубы процедил он. – Я проверю записи посещений морга в тот день. И перепроверю уборку предсекционной. Что касается краски…, – он взвесил в руке тюбик, – лаборатория даст точный состав с места преступления. Если совпадет с вашим виридианом… это будет уликой.
Он не сказал "важной уликой". Не признал, что она могла быть права. Но Арлетта почувствовала крошечную уступку в его тоне. Минимальную. Она кивнула, внезапно почувствовав усталость, смывающую волну адреналина.
– Спасибо, доктор Торн, – сказала она тихо, отворачиваясь к своему кричащему холсту. Её профиль на фоне буйства красок был хрупким и печальным. Длинная светлая прядь упала на щеку.
Сайлас стоял, не зная, что сказать. Его взгляд скользнул по её спине, по напряженным плечам, по рукам, всё ещё слегка дрожащим. Он привык видеть свидетелей сломленными, истеричными, замкнутыми. Но не такими… упорными. Не такими, кто осмеливался оспаривать его реальность своими красками и догадками. Это было… неудобно.