Он не чувствовал времени. Только пульс Дома.
Он шёл через него, как ток по проводам.
Иногда он слышал, как кто-то ходит по дому.
Люди приходят, оставляют пыль, страх, слёзы.
Потом исчезают. Или остаются, как он.
Он не ел. Не спал. Но чувствовал, как растёт.
Не телом – структурой. Мыслями. Он знал, где каждая трещина в штукатурке, где скрипнет половица, где появится щель, если взглянуть в упор.
Он стал глазом.
Точкой зрения. Наблюдением.
Он не мог говорить, но мог показывать.
И он показывал.
Тем, кто входил. Кто оставался. Кто думал, что нашёл убежище, дачу, домик на продажу, старую бабушкину хибару.
Он показывал им то, что они забыли. То, что вытеснили.
То, что спрятали от самих себя.
Он не мстил.
Он вспоминал за них.
И когда очередной гость переступал порог…
…Дом моргал.
И Алексей смотрел.
Глава 1 – Возвращение без даты
Марина приехала поздно, когда сумерки уже схлопнулись в ровную серую ткань за окнами.
Дорога до деревни заняла дольше, чем обещал навигатор – будто кто-то её оттягивал, растягивал время, как старую резину. Машина один раз заглохла без причины, и телефон, несмотря на полный заряд утром, к вечеру показывал 4%. Она не удивилась. Только устало вздохнула. Всё это – как всегда.
Дом стоял, как и прежде. Пыльный, коричневый, с облупившимися наличниками, которые когда-то вырезал её дед. Она не была здесь почти десять лет, но не забыла ни одной щели.
Он казался меньше. И тише.
И в этой тишине было что-то… наблюдающее.
Она открыла багажник и достала сумку. Скрипела калитка. Скрипели ступеньки. Дом встретил её тишиной – почти обидчивой. Дверь не поддавалась с первого раза, словно проверяла: точно ли она? Точно ли вернулась?
Сквозь мутное стекло окна Марина увидела свою бледную тень.
И вдруг вспомнила: в этот самый день, только много лет назад, она тоже смотрела на себя с улицы – только была с отцом. Он тогда сказал:
– Запоминай, Маринка. Этот дом – как бабушка. Он знает, кто свои. И не прощает тех, кто уходит.
Тогда она не поняла, о чём это он. Сейчас – тоже не до конца.
Внутри пахло сыростью, старым деревом и чем-то ещё – тонким, пыльным, как пролитые чернила. Дом был пуст, но казалось, что кто-то только что вышел из комнаты. Или стоит за углом.
Она поймала себя на мысли, что идёт на цыпочках.
– Ну здравствуй, – тихо сказала она.
И лампочка в прихожей моргнула.