Фигура вздрогнула. Один из экранов на терминале мигнул. На нём всплыли строки, будто написанные в агонии:
Процесс: ХРАНИТЕЛЬ_ТЕНЬ
Доступ: частичный
Код доступа: [установлен]
Вопрос: активирован
– Я – узел, – сказал голос. – Я не он. Но я в нём. Зеркало… разбито. Оно боится быть цельным. Оно помнит боль. Поэтому оно разделено. Мы – фрагменты. Носители. Ты нашёл один из нас.
– Значит… ты часть его?
– Я – остаток. Тень. А ты… ты эхо будущего. Или прошлого. Тут в Зоне время не по порядку. Тут оно резонирует, а не течёт.
Пол начал дрожать. Не от внешнего воздействия – от внутреннего. Это был не толчок, а сбой. Не вибрация, а резонанс. Кей почувствовал, как у него внутри запульсировала кровь – в такт чему-то, что звучало внутри самого пространства.
– У тебя в крови… фрагмент Вернера, – сказал голос. – Я слышу его. Как эхо. Но оно не твоё. Оно древнее. Оно возвращается… через тебя.
Экран мигнул. Слова побежали стремительно:
НАБЛЮДЕНИЕ ИДЁТ
ТЕНИ ОБНАРУЖЕНЫ
ПЕРЕГРУЗКА В 3… 2…
Существо в кресле выгнулось. Кабели натянулись, словно жили. Изо рта вырвался крик. Но это был не звук. Это был код. Сырые команды, скомканные, как исповедь. Терминал засветился. Один из экранов проявил лицо. Пиксельное. Лицо Кея. Только старше. Искажённое. С другим взглядом. С другим намерением.
– Ты думал, это путь? – сказал он. – Это – тест. Ты наблюдаешь. Но ты – наблюдаемый. Вопрос задан. Ответ – ты.
Кей отступил. Свет начал искажаться. Пространство в коридорах стало ломаться, как плохо рендеренный уровень. Геометрия билась. Лестницы вели в себя. Кей почувствовал, как даже его память начинает дрожать. Воспоминания спорили друг с другом. Кто он? Когда он? Где он?
Он крикнул:
– Что вы хотите от меня?!
И голос, уже не голос, но структура, ответила:
– Не ответ. Переход.
ГЛАВА 3: Лабиринт Тишины
(Часть 3)
Он бежал. Или думал, что бежит. Стены вокруг сжимались, как грудная клетка, в которую вдохнули слишком много данных. Пространство деформировалось. Всё становилось тесным – не из-за размеров, а из-за давления смысла. Реальность подталкивала его к центру, как будто знала: здесь будет решающая точка. Но её не было. Только коридоры. Только он – и сбои.
Сначала он слышал только пульс. Не свой – пульс самой Зоны. Он бился в бетоне, в металле, в кабелях. Потом – шаги. Холодные, отрывистые. Неслышные, но тяжёлые, как если бы кто-то наступал не на пол, а на его прошлое. Шаги не приближались – они шли внутри.