. Ты, сталевар: почему ты должен работать сокращенные часы, а твои дети – ходить голыми и босыми, когда Британии нужны танки, крейсеры и самолеты? Почему ты, безработный шахтер, должен наскребать гроши на уголь, глядя, как твои дети голодают, а зарубежные пайщики набивают карманы?
Его по-прежнему освистывали, но лишь коммунисты и НРП, а скоро и их заглушили все более громкие аплодисменты.
– Почему так происходит? Неужели потому, что Британия не может поддержать тех, кто трудится на ее благо? Или же потому, что у вас воруют плоды вашего труда?
– Богатые сволочи вроде тебя! – крикнул кто-то. – Капиталисты!
– Евреи! – возразил кто-то. И тут же взорвались аплодисменты.
– Вы сами это сказали, сэр, не я, – продолжил Мосли. – Я говорю: нам нужно новое правительство – из людей, способных принимать решения.
Дегнан залез на стул.
– Здесь не все могут жить на наследство покойных жен, Мосли! – крикнул он.
– Или любовниц, – прибавил кто-то другой.
– Да, – воскликнул Ферт, – бойкот «Гиннессу»!
Раздался смех.
– Ты миллионер и убийца, Мосли. Когда ты в последний раз работал? Куда ты вложил деньги? Изменник!
Мосли кивнул своим чернорубашечникам.
– Разнесите по миру весть: Англия жива и не сдается! Мы сделаем Британию сильнее! – Он уже весь побагровел. – Одна единая нация – шахтер и лавочник, рабочий и крестьянин. Вот именно – даже евреи поставят Британию прежде своей общины.
Тут вскочили зрители обоих лагерей – либо для стоячих оваций, либо для новых оскорблений. Воздух так и гудел от концентрированной ненависти. Когда вновь стали скандировать «Мосли!», в зале разом взметнулись в фашистском приветствии сотни рук, словно в театральной постановке. Активисты рядом с Оруэллом повышали голос, но без толку. Дегнан все еще потрясал кулаком, стоя на стуле с перекошенным от ярости лицом, и кричал: «Свинья, свинья, свинья!» К нему уже пробивалась группа чернорубашечников.
Визг Мосли продолжался. Пока он неистовствовал, чернорубашечник с крысиной рожей и его приятели стащили Дегнана в проход и вытолкали в конец зала, где он споткнулся и повалился на пол, и тогда на его лицо и промежность обрушились тяжелые сапоги. Изо рта в темную лужу крови выпали сломанные вставные зубы. Ферт, сидевший в нескольких рядах впереди, пытался прорваться к нему на помощь, но наткнулся на стену чернорубашечников. Тогда он бросился в другую сторону, чтобы влезть на сцену, думая, что так быстрее доберется до другого прохода, но там его опрокинули и стали хлестать резиновыми шлангами.